Сегодня мне, — в продолжение, так сказать, «сведения счетов» с нашей древней историей, — хочется поговорить о «Повести временных лет» и русских летописях вообще, как источнике данных. И сразу скажу: мне «Повесть» кажется вполне достоверным источником, — особенно в части древней истории России. Понимаю, что многих это может разочаровать, — ну, извините, говорю так, как есть.
Просто читать русские летописи надо так, как там написано. А это трудно, потому что в России создана целая традиция «вычитывания» в русских летописях того, чего там просто нет. Эта традиция, к сожалению, утвердилась в умах российских интеллигентов, уже несколько поколений которых производят «научные труды» и, что гораздо страшнее, школьные учебники, утверждающие «подход к изучению» летописей: смотрим в книгу, — видим там всё, что угодно, кроме того, что в этой книге написано. Уже нескольким поколениям российских интеллигентов страстно хочется найти в летописях «Единое Древнерусское государство со столицей в Киеве», — и они его там «находят». После чего «поисковики» начинают спорить между собой, — например, о том, были «варяги» норманнами (выходцами из Скандинавии) или нет. «Норманнизм» или «антинорманнизм» — это очень важный для историков России вопрос... который к истории России не имеет вообще никакого отношения. Потому что в то самое время, когда на территории, позже вошедшей в состав России, откуда-то «звали варягов», — собственно на территории России (территориального «ядра», вокруг которого возникло Российское государство) происходили совершенно другие события. Про которые есть в летописях (и не только русских; про землю Вантит знали даже арабы), — но российским историкам это неинтересно... потому что их интерес заключается в «обосновании» Единого государства со столицей в Киеве. А всё, что туда не вписывается... ну, просто было.
Я к чему... российские историки уже на протяжении нескольких веков исполняют миссию: «обосновать» существование «Единого Древнерусского государства со столицей в Киеве», населённого «единым древнерусским народом», из которого произошли русские, белорусы и украинцы. К счастью, у русских летописцев такой миссии не было. И они довольно-таки предвзято, но, в целом, честно писали о том, что было перед глазами, не скрывая своего отношения к тому, что видели.
Вот это-то открытое выражение летописцем своего отношения к описываемым событиям и делает «Повесть временных лет» исключительно ценным источником именно по истории России. Летописец Нестор к нашим (россиян) предкам, вятичам, относился очень плохо, — и не скрывал этого. Значит...
Значит, в частности, что если киевский летописец не приписывал предкам великороссов каких-либо отрицательных свойств, — то можно сделать обоснованное предположение, что этих отрицательных свойств у них и не было. В частности... для обоснования многочисленных походов (с последующим возложением дани) киевских князей в Вятию вполне можно было приписать вятичам какой-нибудь «первый удар». Ну, обидели вятичи полян, — а дальше, начиная с князя Святослава, пошла «праведная месть»; киевский летописец мог бы написать что-нибудь подобное... но не написал. А написал прямо противоположное: «И жили между собою в мире поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты». Стало быть, можно особо не сомневаться: во взаимоотношениях между полянами и вятичами, — «Киевом» и «Москвой», — первыми начали именно поляне. Ну, или варяги-русь, пришедшие к полянам и встреченные ими, как родные, — если кому-то так больше нравится.
Далее. В свете всех гадостей, которые написал летописец Нестор о вятичах, не было бы ничего удивительного, если бы он выставил их просто дикарями, не знающими, что такое закон вообще. Это «оправдало» бы и грабительские походы киевских князей в Землю вятичей, — но... летописец Нестор так не написал, а написал иначе: «А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон». Так что, опять же, можно не сомневаться: у вятичей было именно своё государство со своим законом... который очень не нравился киевлянам. Киевлянам он не нравился, — но киевский летописец Нестор написал о нём и сохранил его для истории. А не написал бы, — российские историки костьми бы легли, но «доказали», что никакого государства у вятичей никогда не было, а было только «Единое Древнерусское государство со столицей в Киеве», откуда и пошла есть Российская государственность.
Только пожалуйста, не делайте, товарищ Читатель, из того, что я пишу, «вывод», что, мол, Вятия («Вантит» в арабских источниках) была каким-то прекрасным государством, к которому русским надо вернуться, и сразу наступит благоденствие. Нет! Вятия просто была. И Россия — её наследница. Не «Киевской Руси», — а обособившихся обломков «Киевской Руси», вступивших во взаимодействие с Вятией.
А вот какой из себя была Вятия — это, спасибо нескольким поколениям наших историков, можно только предполагать.
По всей видимости, в те времена, с которых начинается повествование «Повести временных лет», — когда восточнославянские племена расселись по местам и пришли к миру между собой, — у восточнославянских племён происходило разложение первобытной общины. Среди общинников уже выделялись авторитетные люди с развитым чувством собственности... которые считали, что имеют право собственности на всё, включая более слабых людей. У осевших на пути «Из варяг в греки» славян эти авторитетные люди выглядели столь отвратительно, что жители западной части восточнославянского мира, — под влиянием местных Иностранных Агентов — гостомыслов, — предпочли местным авторитетам «немцев». Это, вкупе с влиянием «греков», то есть Византии, позволило полянам «проскочить» рабовладельческий строй и перейти сразу к феодализму. У живших севернее словен местные авторитеты, в конце концов, выдавили «варягов»; считается, что Рюрик победил Вадима, — но известно и о том, что после этого Рюрик как-то очень быстро умер (и оставил после себя только одного наследника, Игоря, хотя тогда в обычае была многодетность), а его род ушёл из Новгорода и пошёл искать себе новую столицу (и нашёл Киев). В итоге, в Новгороде не удалось удержаться и никому из потомков Рюрика, — там установилась республика... подобная древнеримской. Республика рабовладельцев и их рабов (одерноватых холопов), где получил значительное развитие и промысел по «добыче» рабов, ушкуйничество.
Новгородская рабовладельческая республика, отвлекусь, очень любима российскими либералами. Они твёрдо убеждены в том, что свобода — это когда добрый царь позволяет делать, что захочется; а полная свобода, стало быть — это когда позволяется иметь рабов. Нет ничего удивительного в том, что когда им позволили заняться «государственным строительством», — они «построили» государство, в котором необязательно платить рабочим зарплату.
Но это всё — о словенах и полянах. А у вятичей... местные авторитеты просто «тихо-мирно» доломали первобытную общину. Влияние, через Волгу, Хазарии и Персии, как можно предположить, «подтянуло» вятичей ближе к феодализму, — но их феодализм (что позже наложило свой отпечаток и на русское крепостничество) имел не так уж много общего с «классическим» европейским феодализмом... и разница определялась именно пережитками рабовладения, которого у русских как бы «не было», — если верить историкам, видящим свою миссию в обосновании «Единого Древнерусского государства со столицей в Киеве». Это «Древнерусское государство» развивалось, как ему и положено, по особому Русскому пути, там правил вечный Владимир Красно Солнышко, не было там рабства, и ещё много чего не было, поэтому Маркс и Энгельс ошибались, а их теория к России неприменима... вот только самого этого «Древнерусского государства» никогда не существовало.
А что существовало в Вятии, — об этом можно строить догадки, читая всё ту же «Повесть временных лет». «...и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены». Чувствуется, как меняется отношение к женщине, не правда ли? Её пока ещё спрашивают, — но уже умыкают (берут силой), у мужа уже может быть и две жены, и три... Мужчина уже не воспринимает женщину, как ровню себе, как человека. Это — очень косвенный, но признак торжества именно рабовладельческого мировоззрения. Не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что некоторых наших мальчиков местные крутые люди... продали киевским князьям, для службы в дружинах и не только. Так было во времена летописца Нестора, а позже...
Позже, при князе Андрее Боголюбском, у вятичей появилась возможность отомстить за все киевские походы в их землю, — и они воспользовались ею сполна. Как именно, — об этом рассказано в «Ипатьевской» летописи:
«...И два дня грабили весь город, Подол и Гору, и монастыри, и Софию, и Десятинную Богородицу, и не было помилования никому и ниоткуда. Церкви горели, христиан убивали, других вязали, жен вели в плен, разлучая силою с мужьями, младенцы рыдали, смотря на матерей своих. Взяли множество богатства, церкви обнажили, сорвали с них иконы, и ризы, и колоколы, взяли книги, все вынесли смольняне, и суздальцы, и черниговцы, и Ольгова дружина. А поганые зажгли монастырь Печерской Святой Богородицы, но Бог молитвами Святой Богородицы оберег его от такой беды. И было в Киеве стенание, и туга, и скорбь неутешная, и слезы непрестанные. Все же это случилось из-за наших грехов»
Есть в этом отрывке из летописи одно слово, которое очень не нравится историкам «Школы имени Феофана Прокоповича», — школы, отстаивающей «Единое Древнерусское государство со столицей в Киеве». И слово это — «поганые». Вот не хочется «историкам» признавать, что «одни русские», которые были в Киеве, считали «других русских», которые в 1169 году брали Киев штурмом, «погаными», то есть язычниками. Не вписывается это в концепцию «Единого Древнерусского государства», — согласно концепции, всё население «Древнерусского государства» должно было принять крещение ещё при Владимире Красно Солнышко. Должно было, — значит, плевать, что в летописях написано!
Историкам — плевать. А мы с Вами, товарищ Читатель, давайте плеваться не будем, а будем просто читать. В конце концов, речь идёт о нашем прошлом. У нас другого-то прошлого — нету. Поэтому — просто читаем: «...жен вели в плен, разлучая силою с мужьями»; сравниваем со «свидетельством» Нестора: «...и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены». Мне кажется, тут можно сделать только один вывод: во времена Андрея Боголюбского вятичи жили примерно так же, как и во времена летописца Нестора. Их рабовладельческая (языческая) государственность, — влиявшая на поведение и тех, кто переходил к местным Рюриковичам, — развивалась медленно... гораздо медленнее, чем государственность местных Рюриковичей, порвавших с Киевом и сделавших выбор в пользу Залесья. Поэтому, собственно, монголо-татарское нашествие пережила только одна из этих двух государственностей, — другая предпочла подчиниться, но оставила в более живучей неизгладимый след, который ещё очень долго давал о себе знать... и до сих пор даёт, собственно говоря.
Комментариев нет:
Отправить комментарий