После сегодняшнего текста у меня, надеюсь, получится сделать перерыв, и долго не возвращаться к вятичам. Но прежде, чем оставить наших предков в покое, нужно ещё кое-что проговорить.
Сразу предупреждаю: этот текст может оскорбить, — и, скорее всего, оскорбит, — чувства верующих. Если боитесь, что Ваши чувства будут оскорблены, лучше прервите чтение. Пожалуйста. Хотя... вот я пытаюсь себя поставить на место среднестатистического верующего; и задаюсь вопросом: может ли его оскорбить утверждение, что его религия не является традиционной... где-то. Пусть даже не является традиционной для Родины этого среднестатистического верующего. Мне кажется, что среднестатистическому верующему важнее знать, как оно на самом деле; например, действительно ли здесь его религия — традиционна, или же местным жителям нужно проповедовать, как в первый раз... Но это мне так кажется. А чужие чувства не угадать. Так что повторю: боитесь быть оскорблёнными, — пожалуйста, прервите чтение; то, что я буду говорить, может быть для Вас неприятно.
Теперь — к сути. Прежде всего. Я считаю, что принятие христианства было для России прогрессивным явлением. Ну, должен же существовать хотя бы один российский коммунист, который так считает. Местные традиционные ценности, — не те, о которых время от времени говорит наш уважаемый Национальный Лидер, а те, о которых написано в «Повести временных лет», — мне не нравятся; и очень хорошо, на мой личный взгляд, что христианские правители их выжгли.
Принятие христианства дало нам, русским, нашу письменность... даже если предположить, что у восточных славян, включая вятичей, были какие-то свои письмена, на основе которых была создана глаголица, — попробуйте на той глаголице что-то написать... тем более быстро. Кириллица очень хорошо приспособлена к нашему языку, в то же время даёт связь с Европой (освоить латиницу тому, кто владеет кириллицей, сравнительно просто), — и, при этом, демократична.
Далее, с принятием христианства мы получили наши имена. Иван, Петр, Михаил, Александр, Дмитрий, Георгий, Константин... Мария, Анна, Наталья, Елена, София, Екатерина, Юлия... у нашего народа не было бы этих имён, если бы не христианство.
И сам наш язык... мы говорим не так, как киевляне, — но и не так, как говорили вятичи. Великорусская языковая норма сложилась под сильнейшим влиянием церковной культуры, — местные образованные люди веками старались научиться говорить, как в Киеве... потом эти люди сами становились учителями. Говор вятичей, под киевским влиянием, воспринимался, как «говор дикарей», поколение за поколением образованные россияне старались уйти от него. Следом, смотря на культурных людей, новые нормы постепенно перенимал и «простой народ».
В конце концов, церковные летописцы сохранили для нас память о нашем прошлом. На этом хочу остановиться подробнее; в последнее время среди российской общественности стало распространяться представление о том, что, мол, летописцы-христиане «фальсифицировали» русскую историю, чтобы там не осталось следа языческого прошлого. Это не так. Как раз летописцы-христиане бережно сохранили память и о князьях-язычниках из рода Рюриковичей (собственно, Рюрик, Игорь, Святослав), и о языческой государственности вятичей. Не erbärmliche Christenheit повинно в том, что российские историки не захотели знать историю Россию, а вместо неё решили выдумать историю «Единого Древнерусского государства со столицей в Киеве».
Можно ещё долго рассуждать о том, что нам дало принятие христианства, — но и сказанного, по-моему, достаточно. Более чем достаточно. В том числе для того, чтобы понять важность вопроса о том, когда и при каких обстоятельствах приняла христианство Россия.
Князь Владимир Святославович (Владимир Красно Солнышко) крестил Русь в конце X века. Так написано в учебниках истории. И так и было. Только к истории России это имеет почти такое же отношение, как крещение проповедником Патриком (Патрикеем) населения Ирландии в V веке. Владимир крестил Русь, но та территория, на которой позже возникла Россия, не входила тогда в состав Руси. Сюда, к вятичам, был послан проповедник Кукша (Иоанн), который был убит... считается, что вятичами-язычниками. А я, — заранее прошу прощения у всех, кого это может оскорбить, — предположу, что Кукшу могли убить и свои... в том смысле, что кто-то из Киева. Слишком многое свидетельствует о том, что киевские князья вовсе не были заинтересованы в том, чтобы обратить в христианство жителей Вятской Украйны (этот термин я выдумал только что). В самом деле, если бы вятичи стали христианами, а потом и такими же «гражданами Киевской Руси», как и представители прочих славянских племён, упомянутых в «Повести временных лет»... то как бы было киевским князьям ходить в землю вятичей?! Но они ходили, потом, как князь Владимир Мономах, хвастались своим детям, что ходили... Языческая Вятская Украйна была удобна киевским правителям... а найму воинов-вятичей в княжеские дружины (как при Олеге Вещем и, видимо, при Владимире Крестителе тоже) их языческое вероисповедание не препятствовало; подозреваю, что летописец Нестор, при всём своём отвращении к вятичам, совсем в животные их не записал именно из-за того, что в дружинах киевских князей служило немало наших вятийских мальчиков.
Короче говоря, вместе с Русью предки великороссов христианство не приняли. Потом «Киевская Русь» развалилась, и некоторые князья-христиане из рода Рюриковичей, получившие в уделы земли около земли вятичей, решили жить здесь. Первым таким князем, который окончательно порвал с Киевом, был князь Андрей Боголюбский. Лично он, насколько известно, был ревностным христианином... хотя, конечно, некоторые его поступки могут дать почву для сомнений; например, князь Андрей попытался создать во Владимире особую митрополию, а владимирский епископ «по версии Киева», Леон, в ходе этой попытки был изгнан. Попытка, в итоге, закончилась неудачей: константинопольский патриарх «владимирского митрополита» не утвердил, «кандидат Боголюбского» отправился в Киев с покаянием и был там казнён. Лично Андрей Боголюбский был христианином, — а вот его воины... во время штурма Киева они вели себя, как заправские язычники («поганые»); и именно как «поганых» их воспринимали в Новгороде, куда войско Андрея Боголюбского двинулось после Киева... схватки соплеменников и единоверцев на иконах не изображают, — а вот когда одну часть соплеменников другая считает язычниками, тогда и появляются иконы навроде «Битвы новгородцев с суздальцами».
Подчинение князьям-христианам, вроде Андрея Боголюбского, накладывало на вятичей и их потомков некоторые обязательства... но христианами не делало. Из официальной церковной истории: «Если на территориях нынешней Брянской и Калужской областей, входивших в землю вятичей, к 14-15 векам христианская миссия принесла обильный плод — здесь даже были основаны монастыри, то в верховьях Оки, в границах нынешней Орловщины, среди населения ещё долго наблюдалось двоеверие: люди поклонялись Иисусу Христу и одновременно исполняли языческие требы. Это подтверждается и археологическими исследованиями: в захоронениях той поры встречаются и православные крестики, и языческие обереги. Для завершения миссии крещения вятичей требовались новые усилия».
Мне кажется, правда, что появление на некоторых территориях монастырей не является доказательством их «успешной христианизации»; по меньшей мере, возможно, что местные сравнительно немногочисленные христиане «запирались» в монастыри, — как раз для того, чтобы огородиться от языческого большинства местного населения. С XVI века русские монастыри «официально» строились, как крепости, но и прежде... «Уже игумен Даниил в XII веке писал про русские монастыри, что “они городом сделаны”». Если князь-христианин правил подданными-язычниками, в лояльности которых у князя могли быть обоснованные сомнения (у вятичей вплоть до конца XII века сохранялась своя «особая» государственность, в которую они могли и «вернуться», если князь из Рюриковичей перестал бы их устраивать), — то нет ничего удивительного в том, что посреди территории расселения этих подданных он старался поставить монастырь, «жители» которого должны были быть верны ему, как единоверцу.
Так или иначе, факт: к 14-15 векам, когда никакой «Киевской Руси» уже и в помине не было, среди потомков вятичей всё ещё держалось двоеверие. И существовали целые языческие анклавы, вроде Мценска, население которого было крещено... в 1415 году. В сказании о крещении Мценска обращает на себя внимание вот что: из Москвы посылается проповедник «со многим воинством», жители-язычники выходят против этого войска, — потом происходят некие чудесные события, и амчане сами решают креститься. Чего тут нет? Нет насильственного крещения; «Путята крестил мечом, а Добрыня огнем» — это было возможно в Новгороде... и невозможно в земле вятичей.
Итак. По меньшей мере к началу XV века в России было распространено двоеверие, и существовали целые языческие «анклавы». При этом, в качестве правящей прочно укоренилась христианская династия Рюриковичей. Естественно, князья-христиане хотели видеть своих подданных тоже христианами; подданные относились к этому желанию своих князей с пониманием. К XV веку вся Великороссия была «успешно» крещена... способом приписок. То есть, все россияне были успешно... записаны в христиане. И сами себя стали определять, как христиан... только большинство не проявляло особого усердия.
Киев для Великороссии стал... тем же, чем для самого Киева были Константинополь и земля варягов. Одновременно. Местные Рюриковичи хоть и порвали с Киевом, — но в Вятию «пришли» именно оттуда... принеся с собой веру.
А теперь снова обратимся к официальной церковной истории. В 1438 году в Италии собрался «Ферраро-Флорентийский собор», на котором было принято решение об объединении православной и католической церквей, известная уния. «Делегаты от Русской церкви» подписали «унию», — после чего в Успенском соборе Московского кремля состоялась торжественная литургия по униатскому обряду. Воспротивился этому... московский князь Василий II: «...сразу после чтения именно вел. князь отказался принять благословение Исидора, назвал его не пастырем, а волком и предложил сместить с митрополичьего стола. Вслед за вел. князем против Исидора выступило собравшееся духовенство». Князь воспротивился, а духовенство поначалу было готово принять.
Через некоторое время москвичи провозгласили себя «Третьим Римом»... и стали разбираться, а как, собственно, надо молиться и креститься. В этом нужно отдать себе отчёт: вплоть до середины XVII века среди высшего духовенства Русской церкви не было понимания, как правильно молиться и креститься. Не стоит удивляться, что среди местного «простонародья» многие до сих пор «крестятся» опрокидыванием, и если во времена моего детства с этим пытались бороться, то нынче подход меняется: «Самая распространенная ошибка – это полагание нижнего края крестного знамения на грудь, а не пояс, когда получается перевернутый крест на теле. Ничего страшного в перевернутом кресте нет, на таком кресте был распят апостол Петр, и напрасно думают сатанисты, что совершают какую-то пакость христианам, когда носят перевернутые кресты на своих телах». Соответственно, и отказ от (принятого на «Стоглавом соборе» в XVI веке) «старого обряда» в XVII веке никаких массовых беспорядков не вызвал, хотя тот век был «Бунташным»: москвичи были готовы «бунтовать» и «бунтовали», просто решение внутренних церковных вопросов их не трогало. Московское «простонародье» в XVII веке было готово молиться и креститься так, как скажет начальство.
В отличие от Киева, где христианство стало религией «простонародья», — где начали принимать крещение ещё до «официального» Крещения Руси («Жила же Ольга вместе с сыном своим Святославом и учила его принять крещение, но он и не думал прислушаться к этому; но если кто собирался креститься, то не запрещал, а только насмехался над тем»), а когда православных князей сменили польские правители-католики, остались верны православию и весьма воинственно защищали его, — в Москве христианство было «княжеской» религией, к которой местное «простонародье» относилось... без особого фанатизма.
Итак. Уже и к концу XVII века высшее духовенство Русской церкви кое-как разобралось с тем, как надо молиться и креститься; «простой народ» же спокойно сочетал участие в христианских богослужениях со следованием языческим традициям. Всех всё устраивало, все были всем довольны, — но нашёлся человек, которому сложившееся положение дел очень не понравилось. Звали его Петром, а в историю он вошёл, как первый российский император Петр Великий. Видя, в каком состоянии находится в его государстве духовная жизнь, Петр принял решение реорганизовать работу Московского патриархата; собственно патриархат был упразднён, как не справляющийся со своими задачами, а на его месте была создана духовная коллегия.
Петр I заигрывал с неоязычеством (если бы не заигрывал, не было бы «всешутейших соборов»), — но он был православным христианином, отказываться от христианства не собирался... как не собирался и мириться с положением, когда большинство его подданных записано в православные, а духовную жизнь ведёт, как попало. Вот для налаживания духовной жизни, собственно, первому российскому императору и понадобилась «государственная церковь», — священнослужители должны были наконец-то по-настоящему крестить Великороссию, как государственные служащие. Насколько царская задумка удалась, — вопрос, в общем-то, открытый, поскольку пережитки язычества в России успешно пережили и Петра, и его духовную коллегию... они живы в «простом народе» по сей день. В то же время, влияние этих пережитков язычества на общественную жизнь именно после Петровских реформ сократилось достаточно резко.
Комментариев нет:
Отправить комментарий