Полагаю, после рассказа о том, как воевал против россиян киевский князь Святослав Игоревич, — есть смысл вспомнить и о столкновениях с вятичами его сына, Владимира Святославича. Того самого, вошедшего в историю, как Владимир Красно Солнышко.
О его войнах против древних великороссов в летописи — ещё меньше, чем о прогулках вверх-вниз по Волге его отца. Рассказ — короче... а вот несуразностей, если вчитаться, ничуть не меньше.
В год 6489. Пошел Владимир на поляков и захватил города их, Перемышль, Червен и другие города, которые и доныне под Русью. В том же году победил Владимир и вятичей и возложил на них дань — с каждого плуга, как и отец его брал.
В год 6490. Поднялись вятичи войною, и пошел на них Владимир, и победил их вторично.
В год 6491. Пошел Владимир против ятвягов, и победил ятвягов, и завоевал их землю
Последняя из приведённых летописных записей к древним великороссам отношения, как будто, не имеет, — но она важна. Важна для понимания всей несуразности повествования... на основании которого, между прочим, делается вывод об историческом единстве русских и украинцев. Ну, как же не единство, раз киевский князь, которому около Московского Кремля памятник поставили, сначала победил древних москвичей, — а потом победил их вторично. Ещё раз, то есть. Единство — налицо.
Итак. Владимир пошёл на поляков, победил поляков, захватил города... а потом, за компанию, победил и вятичей. Но у вятичей никаких городов не захватил. Зато возложил на предков россиян дань, «с каждого плуга, как и отец его брал». Вот только... рассказывая о похождениях отца Владимира, летописец почему-то ничего не сказал об условиях взимания дани с вятичей; Святослав просто «дань на них возложил» — всё.
Складывается такое ощущение, что летописца Нестора, когда он писал о победах Владимира Святославича над вятичами, кто-то допрашивал; и летописец записывал свои ответы на этом «допросе»: «Сколько взял, сколько взял... как и отец его брал, так и он взял, чего ко мне-то пристали, меня там вообще не было?!». Кто мог допрашивать киевского летописца? Предположу, что этим «следователем» была его собственная совесть; христианскому летописцу было стыдно помещать в летопись откровенные выдумки, — вот отсюда и «как отец брал».
Далее. Поляки и литовцы («ятвяги») — это Прибалтика. Вятичи жили в Подмосковье и южнее. Не слишком ли длинные прыжки по карте делала дружина Владимира? Учитывая, что ни поездов, ни грузовиков тогда не было, да и дороги были... не очень высокого качества.
Дальше. Владимир захватил польские города, они даже названы; у ятвягов городов не захватил, но «завоевал их землю». Однако аж две войны с вятичами закончились... без каких-либо территориальных приобретений для Полянского Каганата. У вятичей не было земли? У вятичей не было городов? Было и то, и другое; просто вплоть до Владимира Мономаха в Киеве названий вятических городов не знали; когда начали воевать против наших предков по-настоящему, тогда узнали и про Корьдно, и (как я предполагаю) про Москов. До того все познания киевлян о древней России ограничивались тем, что местные живут в лесу, едят нечистое и имеют по две-три жены. К слову, у некоторых уроженцев Киева — до сих пор примерно такие представления; и о нашем прошлом, и о нашем настоящем.
Ещё. «Поднялись вятичи войною» — это уже намёк на хоть какую-то агрессию в сторону Киева со стороны наших предков. Киевский летописец вятичей ненавидит... Но не приводит никаких подробностей этого «вероломного нападения на Украину». Куда древние россияне «поднялись»-то? На Муром? На Ростов? Может, аж на Чернигов? Или на Смоленск? Что-то мне подсказывает, что они никуда не «поднимались». Потому что и эта «победа» — такой же вымысел, как предыдущая.
При этом, подозреваю, какие-то столкновения между вятичами и вооружёнными формированиями, подконтрольными Киеву, при Владимире происходили на самом деле. Вот только сам Владимир этими вооружёнными формированиями не руководил.
То, что я сейчас скажу, может оскорбить чувства верующих... но если оскорбит, — то это, прошу прощения, значит, что с этими чувствами что-то не так. Согласно «Повести временных лет», — это не мне так хочется, это там так сказано, вполне себе прямо, — Владимир, чтобы победить в междоусобной войне старшего брата, Ярополка, набрал «за морем» («Когда Владимир в Новгороде услышал, что Ярополк убил Олега, то испугался и бежал за море») конченных отморозков. Которые ему подчинялись... очень условно.
С наиболее отмороженными из них Владимиру пришлось расстаться сразу после гибели Ярополка: «После всего этого сказали варяги Владимиру: «Это наш город, мы его захватили, — хотим взять выкуп с горожан по две гривны с человека». И сказал им Владимир: «Подождите с месяц, пока соберут вам куны». И ждали они месяц, и не дал им Владимир выкупа, и сказали варяги: «Обманул нас, так отпусти в Греческую землю». Он же ответил им: «Идите». И выбрал из них мужей добрых, умных и храбрых и роздал им города; остальные же отправились в Царьград к грекам. Владимир же еще прежде них отправил послов к царю с такими словами: «Вот идут к тебе варяги, не вздумай держать их в столице, иначе наделают тебе такого же зла, как и здесь, но рассели их по разным местам, а сюда не пускай ни одного»», — но и значительная часть оставшихся... была не лучше. Опять же, я ничего не придумываю: придя в Киев после той самой войны с ятвягами (которой предшествовала «вторая победа над ватниками-вятичами»), «дружинники Владимира» устроили единственное описанное в «Повести временных лет» человеческое жертвоприношение. Ладно-ладно, может и не единственное, но Киев такого не знал ни до, ни после. Ко всему прочему, в качестве жертв отморозки избрали... своих же сослуживцев-христиан:
«И пошел к Киеву, принося жертвы кумирам с людьми своими. И сказали старцы и бояре: «Бросим жребий на отрока и девицу, на кого падет он, того и зарежем в жертву богам». Был тогда варяг один, а двор его стоял там, где сейчас церковь святой Богородицы, которую построил Владимир. Пришел тот варяг из Греческой земли и исповедовал христианскую веру. И был у него сын, прекрасный лицом и душою, на него-то и пал жребий, по зависти дьявола. Ибо не терпел его дьявол, имеющий власть над всеми, а этот был ему как терние в сердце, и пытался сгубить его окаянный и натравил людей. И посланные к нему, придя, сказали: «На сына-де твоего пал жребий, избрали его себе боги, так принесем же жертву богам». И сказал варяг: «Не боги это, а дерево: нынче есть, а завтра сгниет; не едят они, не пьют, не говорят, но сделаны руками из дерева. Бог же один, ему служат греки и поклоняются; сотворил он небо, и землю, и звезды, и луну, и солнце, и человека и предназначил его жить на земле. А эти боги что сделали? Сами они сделаны. Не дам сына своего бесам». Посланные ушли и поведали обо всем людям. Те же, взяв оружие, пошли на него и разнесли его двор. Варяг же стоял на сенях с сыном своим. Сказали ему: «Дай сына своего, да принесем его богам». Он же ответил: «Если боги они, то пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына. А вы-то зачем совершаете им требы?». И кликнули, и подсекли под ними сени, и так их убили. И не ведает никто, где их положили. Ведь были тогда люди невежды и нехристи»
Из текста летописи можно, конечно, сделать вывод, что это был «эксцесс» киевского «простонародья»... но: он каким-то чудесным образом совпал именно с приходом в Киев людей Владимира, ни до, ни после киевляне человеческих жертв не приносили, к тому же летописец упоминает бояр... старцы — это просто указание на возраст причастных лиц, а вот «боярами» представителей местного самоуправления назвали бы вряд ли. «Бояре» — это руководители княжеской дружины («эти люди наз. боярами, а иногда дружиною князя, и составляли его обычный совет»); к тому же, среди организаторов жертвоприношения не названы киевские волхвы... потому что коренные киевляне вообще не были причастны к убийству мучеников Федора и Иоанна. Между прочим, особым рвением в деле насаждения язычества отличался Добрыня, сын Малка («И, придя в Новгород, Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу», — из «Повести временных лет»); предположу, что и к событиям в Киеве причастны люди Добрыни, который имел стратегический расчёт, заключавшийся в том, чтобы, измучив склонных к христианству киевлян идолами и жертвоприношениями, затем предложить им магометанскую веру в качестве «меньшего зла».
Я всё это вот к чему: вполне можно предположить, что, решая геополитические вопросы в Прибалтике со своими основными вооружёнными силами, князь Владимир наиболее отмороженных из тех, кто с ним остался, отправил убиваться об вятичей. В первый заход этим искателям приключений, по всей видимости, сопутствовал успех: разорив в земле вятичей некоторое количество курятников и свинарников (в том, что пострадал хотя бы один коровник, сомневаюсь; достаточно вспомнить, с каким трепетом рязанцы, наиболее «чистокровные» потомки вятичей, относились к коровам, чтобы понять, что после разорённого коровника у вятичей не могло бы быть вообще никаких отношений ни с Киевом, ни с выходцами из Киева), они взяли какую-то добычу (дань... «как и отец его брал», прекратите расспрашивать меня о подробностях, меня там не было) и, может быть, даже поделились ею с князем. Второй заход оказался менее удачным: вятичи «поднялись войною» и перебили непрошенных гостей... но поскольку дальше в Киев требовать объяснений они не пошли (ни один коровник не пострадал, а курятники и свинарники дело наживное), Владимир имел все основания объявить о своей победе. Стратегическая цель была достигнута: поголовье отмороженных «ветеранов Похода на Киев» сократилось.
Более того: Владимир испытывал потребность в том, чтобы очень громко объявить о своей Победе над ватниками... ну, то есть вятичами. Объявить об этом нужно было так, чтобы весь Киев слышал. Дело было вот в чём: по итогам всех военных кампаний киевский правитель, в конце концов... остался почти без армии. Во всяком случае, наличных вооружённых сил, — своих собственных, — ему не хватало не только для собирания земель, но и для обороны уже собранного. Ну, а к кому киевские правители обращаются, когда дело становится совсем плохо? Ладно-ладно, до 2022 года к кому украинские начальники обращались, когда их прижимало?
Скорее всего, Вы, товарищ Читатель, правильно угадали:
«И сказал Владимир: «Нехорошо, что мало городов около Киева». И стал ставить города по Десне, и по Остру, и по Трубежу, и по Суле, и по Стугне. И стал набирать мужей лучших от славян, и от кривичей, и от чуди, и от вятичей, и ими населил города, так как была война с печенегами. И воевал с ними, и побеждал их»
После первого прочтения мне подумалось, что это была депортация, — но, если вдуматься, кто депортирует склонных к мятежу (российские историки ведь считают, что Святослав «включил вятичей в состав своей державы», а две войны Владимира с вятичами, по этой версии, были «подавлением мятежей») в сторону столицы с оружием? Российская история знает примеры и депортаций в сторону столицы (когда «элиту» удельных княжеств, присоединённых к Москве, переселяли в Москву), и депортаций с оружием (когда наиболее буйных жителей тех же княжеств, присоединённых к Москве, выселяли и отправляли в казаки), — но чтобы с оружием депортировали в столицу... К тому же, летописец говорит о «мужьях лучших», — то есть, со склонной к мятежу окраины убрали наиболее лояльных? Короче говоря, не было это «депортацией вятичей». Столкнувшись с дефицитом живой силы, киевский князь просто нанял воинов с земли вятичей. Вятичи, несмотря на уже сложившиеся непростые отношения между ними и Полянским Каганатом, спокойно пошли к Владимиру на службу; в древности, знаете ли, такое бывало: греки с персами насмерть воевали, — а потом нанимались в Персию на службу... про приключения греческих наёмников в Персии даже книжка есть, «Анабазис» называется.
Но появление вятичей на Десне и Стугне нужно было ещё объяснить киевской общественности, которая не читала ни «Анабазис», ни статью нашего уважаемого Национального Лидера о своём историческом единстве с вятичами. И вот для того, чтобы успокоить киевскую публику, князь Владимир просто обязан был объявить о том, что вятичи многократно побеждены, и опасаться их публике не следует.
Для истории России появление вятийского десанта под Киевом важно тем, что, по всей видимости, именно среди этих воинов, набранных князем Владимиром, был Кукша. Позже он принял христианство, отправился на Родину для того, чтобы проповедовать единоплеменникам, — и, в конце концов, отдал свою жизнь... в том числе и ради того, чтобы его земляков в Киеве не считали «недочеловеками». Этого российского героя в России... ну, скорее помнят, чем не помнят, но памятник в Москве ему, почему-то, не поставили.
Кроме того, появление вятичей под Киевом при Владимире Красно Солнышко заложило традицию службы воинов-вятичей у киевских князей... которая, как я предполагаю, много позже помогла Юрию Долгорукому найти общий язык с вятичами Москова: мне так кажется, среди дружинников князя Юрия были вятичи по национальности, — и именно они начали переговоры с первыми москвичами; людям киевской традиции с ними общаться было трудно, — а вот опытные воины вполне могли взять на себя работу посредников между мирами.
И, само собой разумеется, поиск височных колец вятичей под Киевом — дело совершенно пустое. Вятны носили височные кольца только на родной земле, — а в окрестностях Киева за них в те времена и убить могли.
Комментариев нет:
Отправить комментарий