Борьба в Солигорске

 Пока российские, китайские, западноевропейские и американские империалисты делят между собой «наследство» ещё живого и, вроде бы, даже здорового минского «Бацьки», — самое время продолжить разговор о самой важной стороне «Белорусского кризиса». То есть, об участии белорусского пролетариата в развернувшейся на землях «Транзитной республики» борьбе.

Полагаю, никто не станет спорить с тем, что важнейшей и самой «горячей» точкой, в которой жизнь белорусского рабочего класса пересеклась с событиями вышеупомянутого политического кризиса, стал находящийся в юго-западной части Минской области город Солигорск. В этом городе и его окрестностях располагаются рудники и фабрики империалистической корпорации «Беларуськалий», — которая для хозяйства империи Лукашенко имеет примерно такое же значение, какое имеют для экономики ельцинско-путинского буржуазного государства корпорации «Газпром» и «Роснефть».

Среди рабочих «Беларуськалия» сильно экономическое расслоение: «...зарплаты в цехах и обогатительных фабриках копеечные. В шахтах – больше. Но вот если взять среднюю зарплату шахтера – она 5000 белорублей, а вот кабинетное начальство имеет минимум 15 000» (напомню, один белорусский рубль «весит» 30 российских, то есть зарплата горняка «Беларуськалия» — порядка 150 тысяч российских рублей, в то время как зарплата рабочего обогатительной фабрики, надо полагать, не сильно превышает медианную по горнодобывающей промышленности, а это примерно 1800 белорусских рублей или, стало быть, 54 тысячи российских... при этом, медианная зарплата по всей промышленности Беларуси в целом не превышает 1000 белорусских рублей или 30 тысяч российских). Все они (за самым редким исключением, низкооплачиваемые должности есть везде), в силу исключительного положения предприятия, относятся к белорусской рабочей аристократии, — но некоторые из них «проходят» в этот слой не только по белорусским, но и по российским (а то и западноевропейским) меркам.

В августе, после очередных «Выборов Лукашенко», значительная часть жителей Солигорска, включая и некоторую часть рабочих «Беларуськалия», вышла на улицу, выражая недовольство тем, что «Бацька» остаётся на своём месте. О применении здесь против «милиции» бутылок с зажигательной смесью и ножей, об автомобильных наездах на «милиционерах» ничего неизвестно, — однако «милиция», как и по всей Беларуси, действовала довольно жёстко (впрочем, об убитых или искалеченных в ходе августовских столкновений «простых» жителях Солигорска тоже ничего неизвестно). После уличных боёв первой «после-выборной» недели часть рабочих «Беларуськалия» решила начать политическую забастовку... и, в итоге, «Беларуськалий» оказался единственным белорусским предприятием, на котором (17 августа) остановилось производство. Буржуазная пресса всего мира (и её «левые» подпевалы в России) кричала тогда о «забастовочной волне» на нескольких десятках крупнейших белорусских промышленных предприятий, — но, повторюсь, единственным белорусским предприятием, где «забастовка» обернулась остановкой производства, стал «Беларуськалий».

Долго, однако, эта «революционная стачка» не продлилась: уже 19 августа большинство рабочих корпорации приняло решение продолжать работу... естественно, под сильнейшим давлением охранников «Бацьки», которому рабочие никак-никак не могли сопротивляться. Известное же дело: царизм русских рабочих не давил, — и они совершили социалистическую революцию, а потом отстояли её завоевания, сражаясь против армий всего империалистического мира; после пришли немецкие фашисты, за армиями которых стоял промышленный потенциал всей Европы, но они тоже русских рабочих не давили, — и русский рабочий класс выкинул оккупантов за границы своего Социалистического отечества, а потом добил в их логове; дальше, раз идёт речь о Беларуси, были «демократы», и хотя они были настроены «давить гадину» (да-да, одним из 42-ух «главных давильщиков» был идеолог белорусского «национального строительства» Быков)... но, видать, тоже не давили, — потому, стало быть, русские работяги в 1994 году и этим «национально-демократическим строителям» (включая верхушку «демократических профсоюзов», до сих пор свято хранящую бело-красно-белый флаг, как бы намекающий на их нерушимую связь с историческими предшественниками) дали пинка под зад; но вот, значится, пришёл Лукашенко, и вот он-то жестоко подавил, — да так, знаете ли, жестоко подавил, что «революционный пролетариат» сперва поднялся на «революционную стачку»... а вот потом — никак.

О том, что происходило дальше, могут рассказать только сами рабочие «Беларуськалия». От наблюдателей, имевших какое-то отношение, поступали противоречивые сведения: начальство «Беларуськалия» и журналисты официоза Лукашенко («БелТА») рассказывали, что всё в порядке, и все обязательства перед иностранными партнёрами будут выполнены, — а деятели «независимых» (от рабочих) «профсоюзов», в свою очередь, призвали пролетариев работать строго по правилам (сразу отмечу, что начальство «Беларуськалия» немедленно поддержало этот призыв к «итальянской забастовке»), и, через некоторое время, сообщили следующее: «Сейчас все сводится к “итальянским забастовкам”. По нашей информации, так сейчас работает “Беларуськалий”: люди спускаются в забой, а продукцию наверх не выдают по тысячам причин, связанных с техникой безопасности. То же самое касается и МТЗ. Я могу ответственно сказать, что люди уже работать не будут. То есть это будет вялотекущий рабочий процесс, который не будет давать возможность экономике функционировать нормально, и это будет один из факторов ухода Лукашенко. Протестный потенциал общества настолько велик - а частью этого общества являются и трудящиеся, - что затормозить, законсервировать или вернуть его в привычные рамки невозможно. Никакие обещания, никакие репрессии, никакие угрозы локаута, физических расправ - они уже не работают». Тут вынужден напомнить, что тогда, когда «демократический профсоюзный вождь» Ярошук ещё мог говорить, как какой-никакой профсоюзный деятель, он объяснял: «...призывать к организации общенациональной забастовки в условиях жесткого трудового законодательства и неготовности людей – это словно взять на себя роль попа Гапона (...) Мы исходим из того, что нет готовности людей к забастовкам – к счастью или к сожалению, но это факт», — но... потом его мобилизовали.

Попутно происходили всякие удивительные истории: «Вот в Солигорске члена стачечного комитета ОАО “Беларуськалий” Дмитрия Куделевича похитили сотрудники КГБ, увезли в свой офис, он попросился в туалет и сбежал через форточку, после чего срочно уехал в Украину», — из которых можно сделать вывод... что режим Лукашенко не только тоталитарный и держит всю страну под полицейским контролем, но и крайне жестокий... ведь только сотрудникам спецслужб крайне жестоких тоталитарных режимов может прийти в голову позволять жителям своих стран бежать на Украину. По ходу одной из таких удивительных историй, по слухам, где-то за границей оказалась какая-то забастовочная касса, — но это, конечно же, только слухи, распространяемые грязной буржуазной пропагандой; я упоминаю о них исключительно для ровности, потому что дальше мне придётся рассказать о чистой до блеска буржуазной пропаганде.

В общем, 10 сентября наступила развязка. Одному из активистов «Великой итальянской забастовки» почему-то надоело работать по правилам, — и он восстал: «Шахтер «Беларуськалия» Юрий Корзун приковал себя наручниками к оборудованию шахты и отказывается подниматься на поверхность до выполнения ряда требований, включая отставку действующего президента Белоруссии Александра Лукашенко». Закончилось это «восстание» пролетарского шляхтича (выше уже говорилось о том, сколько получают за месяц работы шахтёры «Беларуськалия») очень быстро, — и ровно тем, чем и должно было закончиться: «Ко мне было применено насилие только в шахте, но это было такое насилие, не грубое. Меня просто заблокировали, оттеснили от цепи, чтобы ее обрезать бензоинструментом. Я не считаю это насилием. Цепь снимали уже в МЧС, потому что наручники снять они не могли, не получилось».

А теперь, как и обещал выше, о чистой до блеска буржуазной пропаганде. После того, как «Бацька» согласился вернуть российскому «национальному лидеру» воинов «ЧВК Вагнер» и на улицах белорусских городов стихли уличные бои, — российское буржуазное издание «Коммерсантъ» отправило в Беларусь своего журналиста Колесникова. Если вдруг кто не знает, Колесников — это один из придворных журналистов российского «национального лидера». Так вот, этот Колесников, — или, как говорили в лучшие времена, когда «Коммерсантъ» ещё не превратился окончательно в «Известия Алишера Усманова», Ъ-Колесников, — по ходу своей «творческой командировки» добрался и до Солигорска... как раз тогда, когда тамошний «суд» рассматривал вопрос о «законности» забастовки на «Беларуськалии». Сходил, значит, этот путинский придворный на заседание «тоталитарного суда», — и, по итогам, написал слезливую статью. Полюбуйтесь-ка, товарищ Читатель: 

«Дело было беспрецедентным для Белоруссии и грозило стать грандиозным прецедентом: в те дни бастовали многие предприятия страны. То есть речь шла об интересах, без преувеличения, десятков и сотен тысяч людей (...) Не знаю, как остальным в зале, а мне к этому моменту приговор суда был понятен. И не потому, что судья непременно взяла бы сторону работодателя и вообще власти. Просто я видел, что истцы очень хорошо подготовились к процессу, а дело ответчиков, которое могло продержаться хотя бы некоторое время на мастерстве адвокатов (явно таким мастерством не обладавших, и в этом была уже возможность убедиться по первым минутам заседания), в целом и так представлялось гиблым. Да, не до процедур им тогда, похоже, было (...) Истцы участвовали в процессе как-то даже лихо, они демонстрировали такую уверенность в своей правоте, что можно было почувствовать к ним даже и симпатию, что ли, какая всегда возникает, когда видишь, что своим делом занимаются профессионалы. Почувствовал ли я в тот момент какую-то такую симпатию? Ну да, что-то в этом роде было, признаю (...) Нет, никаких шансов у ответчиков, конечно, не было. Здесь была броня из юристов работодателя. Да и судья… А что судья? Судя по всему, симпатии к ответчику она не испытывала никакой. Впрочем, и не должна же была испытывать. Но, главное, она не должна была испытывать симпатии к истцам. А вот в этом уверенности не было (...) Я подумал, что вряд ли в силах гендиректора было отменить результаты президентских выборов (даже за два дня, а не за один, как сначала хотели участники собрания) и назначить новые. Но и все работники так, конечно, подумали: они уже понимали, что будет забастовка, и просто хотели соблюсти некоторые правила, о которых они имели, как, может быть, им показалось, представление (...) Сергей Шиц, мне показалось, хотел что-то все-таки сделать с мирным и таким безысходным, юридически выверенным течением этого процесса, он давал понять, что не о том тут они говорят, а на самом деле все тогда было по-другому, там был хаос в головах и душах запротестовавших людей — вот о чем надо было сейчас говорить, а не о соблюденных процедурах, или, может, точнее, о несоблюденных. Он хотел, по-моему, донести до судьи и до всех остальных в зале эту простую мысль. Ему было очень неуютно здесь, среди истцов и прокурора, делающих свое адское дело, а он только хотел, чтобы все поняли, что там на самом деле тогда происходило (...) Топил ли он себя? Конечно. Он каждым своим словом подтверждал, что они в те дни все делали не так, как надо было по закону. Более того, он рассказывал подробности, которых не было в деле и у истцов, и эти подробности были против него. Но он не скрывал их, потому что у него была другая логика. Да не процесс он хотел выиграть, а достучаться тут до всех, объяснить, чего они хотели и почему и что все делали честно и от души (...) К тому же для него, мне казалось, было важно дать понять, что он именно работал все эти дни: и 17-го, и 18-го, и потом… Просто это была другая работа…»

Выдержка у меня получилась длинная, — но эта статья, «Вода калий точит» из выпуска издания «Коммерсантъ»  №166 от 12 сентября 2020 года, стоит того, чтобы прочесть её полностью. Только помните, товарищ Читатель, когда будете читать: это написал придворный путинский журналист, — о «революционной борьбе» в государстве, которое для государя Ъ-Колесникова давно является «занозой»... а в этом году стало «занозой» для всего мирового империализма. Империалистическая стая ведь набросилась сейчас на «Бацьку» вовсе не из-за мерзостей, которые он творил в течение четверти века, — НЕТ; империалисты и их охвостье пошли походом на Минск из-за того, что Лукашенко отказался участвовать в мерзостях последних нескольких месяцев. Много хочется сказать об этом, — но... не сейчас.

Так или иначе, в слезливой, насквозь пропитанной настолько искренним сочувствием к их борьбе, насколько вообще может искренне сочувствовать чему-либо Ъ-Колесников, приводилась, тем не менее, кое-какая статистика этой самой борьбы: 

«Я увидел,— добавил он,— что изо всей массы людей, которые просили нас, чтобы мы вошли в стачком и действовали от их имени, почти никого не осталось. Никого. И я вышел из стачкома (...) — Скажите,— добивала его теперь уже прокурор,— интересы какого количества работников, по-вашему, представлял стачком? — 6–7 тыс. по всему объединению,— разъяснил он, и я подумал, что ведь большая цифра: всего на «Беларуськалии» работает примерно 18 тыс.— Это те, кто подписывался»

Итак... для путинских коммерсантов, «6–7 тыс.» из «примерно 18 тыс.» — это «большая цифра». В кои-то веки я готов их поддержать, но лишь критически, потому что даже 7 тысяч из 17 тысяч — это меньшинство. Могло ли быть так, что против Лукашенко выступило-таки большинство рабочих «Беларуськалия», а оставшиеся — это всякое начальство, инженеры, охранники, специалисты по рекламе и так далее? Да, могло. Но оснований для такого предположения — не больше, чем для предположения, что «менеджеры низшего звена» составляли как раз значительную часть горе-забастовщиков. Все обстоятельства «революционной борьбы» в Солигорске, в своей совокупности, как бы намекают на то, что меньшинство рабочих «Беларуськалия» попыталось навязать волю большинству; и добро ещё, если бы это была своя воля зажиточного меньшинства рабочих, — но это была чужая воля, воля даже не какой-нибудь местной прогрессивно настроенной буржуазии, но «Белгазпромбанка». То же самое пока можно сказать и о всей «Белорусской революции 2020 года» в целом. При этом, само «революционное меньшинство» складывалось из массы поддавшихся «общему настроению» (и быстро одумавшихся, едва стало понятно, что происходит и какой оборот дело принимает), — и «крикливого ядра», нескольких десятков, а то и вовсе единиц «рабочих активистов», поддержанных «гражданскими активистами», которые на производстве ни дня не работали. Все революции так и начинаются? Быть может; вот только, во-первых, для начала РЕВОЛЮЦИИ «крикуны-заводилы» должны встретиться с «молчаливой массой», в глубине которой УЖЕ вызрели сознательное возмущение и готовность к борьбе; во-вторых... «крикуны-заводилы» должны, всё-таки, выражать чаяния и потребности самой «молчаливой массы», а не иностранных спонсоров.

С классовой точки зрения путинских коммерсантов, Шиц, Корзун, Куделевич и им подобные — это «герои», бросившие вызов «тоталитарному режиму ковид-диссидентов» (вот, кстати, ещё одна «тоталитарная» удивительная история: «Он имел в виду на участие в забастовке. Люди оставляли свои фамилии и адреса. Оставляли и держались потом два дня. Потом, в перерыве, тот член стачкома, который хотел войти в процесс как заинтересованное лицо, рассказывал мне, что списков этих сейчас нет, потому что того, у кого они были, задержало тогда МВД, а сам он уже в Латвии. Без списков. То есть списки были, видимо, уже у работодателя»). И прежде, чем поделиться с Вами, товарищ Читатель, своей личной точкой зрения... давайте просто вместе подумаем и попытаемся как-то осмыслить всю глубину, ширину и я не знаю что ещё происходящего безумия.

В связи с «Великой белорусской забастовкой» многие, — кто со злостью, кто с надеждой, — вспоминали польскую «Солидарность» и другие случаи выступлений «рабочие против коммунистов», включая советские забастовки 1989 — 1991 годов. Мы с Вами, товарищ Читатель, давайте это вспоминать не будем; давайте оттолкнёмся лучше от «восстания ивановских ткачих», выступивших, напомню, в 1941 году под боевым лозунгом: «Долой советскую власть, да здравствует батюшка Гитлер!», — и представим совершенное рабочее государство, находящееся в империалистическом окружении и, по каким-то причинам, столкнувшееся с большими трудностями. Нетрудно предположить, что если рабочая Коммуна, дабы справится с трудностями, решит, например, урезать пайки или увеличить продолжительность рабочего дня, — то такое коллективное решение не будет принято единогласно, и недовольные могут пойти против коллектива, вплоть до отказа от работы. Так вот... это я к чему говорю-то... в этом случае, — если Коммуна большинством голосов решит затянуть пояса, а недовольное этим меньшинство откажется работать, — коммунары-забастовщики встретят сочувствие у империалистического окружения... и это понятно, такова логика классовой борьбы: склоки в коллективе ослабят рабочее государство, и империалистам будет легче его уничтожить. Но ведь «казус Лукашенко» — это совершенно другой случай!

В Беларуси-то никакого социализма нет. Да и её «независимость от всего мира» весьма относительна; вот, поглядите, зюгановец Вахитов просвещает: «Почитайте списки предприятий, которые назывались бастующими в СМИ, там нет ни единого упоминания о СП «Кока-Кола Бевриджис Белоруссия» (Нидерланды), о СП «Цейс-БелОМО» (Германия), о ИП «ИНКО-ФУД» (Польша), о СЗАО «Пивоваренная компания «Сябар» (США), СП «Гедеон Рихтер» (Венгрия)», — оказывается, в «суверенную» Беларусь уже давным-давно пришёл иностранный капитал (о «дорогих россиянах» Вахитов «позабыл», но в дальнейшем «Советская Россия» исправила эту ошибку... и ещё не стоит забывать об иностранных банках, включая российские, которые вовсю «помогают» белорусским труженикам кредитами), он прекрасно себя чувствует там и вовсю пользуются преимуществами, которые ему даёт введённое и охраняемое Лукашенко «сталинское трудовое законодательство», подавляя сопротивление белорусских рабочих. И вот теперь империалистическая свора поддерживает «восставших рабочих», борющихся против этого режима... если это не безумие — что тогда безумие?! Даже с учётом того, что в Беларуси, в отличие от большинства других капиталистических государств, промышленность в этом году не высидела «карантин», а это, допустим, с точки зрения капиталистов «переболевших» государств «нечестно», — всё равно...

Ладно. Что-то я заговорился, пора заканчивать. Белорусские рабочие, вступившие в «забастовочную борьбу за Тихоновскую», — без разницы, по глупости они пошли на это или за денежку, — не только ПРЕДАЛИ свой класс (уже тогда, когда встали под знамёна Тихоновской), но ещё и ОПОЗОРИЛИ его на весь свет. Пока они не ОСОЗНАЮТ это, — с ними разговаривать не о чем. И даже жалости они, попадающие время от времени под дубинки, не заслуживают, — пусть их Ъ-Колесников жалеет. А вот с теми рабочими, которые в этом противостоянии приняли сторону Лукашенко, говорить есть о чём... и, пользуясь возможностями Интернета, я хотел бы дать ВАМ, товарищи, всего один совет: ТРЕБУЙТЕ У СВОЕГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ОРУЖИЕ. Ссылайтесь на печальный пример минского водителя грузовика, — и ТРЕБУЙТЕ, чтобы вам выдали огнестрельное оружие и законодательно разрешили самим защищать себя. Время пришло.

Ну, а что касается российских энтузиастов белорусской революции, которые вполне могут прочесть то, что я написал выше... вы не думайте, пожалуйста, что я обо всём вот этом рассказываю с удовольствием. Понимаю, что всё равно не поймёте, но всё же... мне, московскому интеллигенту, «судить» белорусских рабочих — тяжело; настолько, что в голове с трудом отыскиваются нужные слова, а пальцы дрожат и не сразу попадают по клавишам. Не хочется говорить о случившемся, — и думать-то об этом тяжко. А всё-таки... может, попробуем задуматься? Может, с политическими забастовками, которые поддерживают Шмаков и Ъ-Колесников, всё-таки что-то не так? А? Нет?.. Ладно... поразмыслите хотя бы над тем, стали бы буржуазные силы призывать к «всеобщей забастовке» (да-да, они к ней призывали ещё тогда, 9 августа, до окончания «Выборов Лукашенко»), если бы их аналитики имели хотя бы малейшее подозрение, что «рабочий скот» (сомневаетесь, что они относятся к рабочим именно так?) может взбрыкнуть и выйти из-под контроля? Я не прошу со мной соглашаться, — прошу лишь подумать.