"Позор депутатам"?

В связи с прошедшей годовщиной уничтожения Советской власти нельзя не сказать об одном поветрии, связанном с отношением к событиям двадцатипятилетней давности, — поветрии, распространившемся среди определённой части российских коммунистов и в очередной раз проявившемся в «юбилейные дни». Суть этой идеологической язвызаключается в «разоблачении» буржуазного характера, контрреволюционного содержания и антикоммунистической (порой — воинственно-антикоммунистической) формы деятельности последних советских депутатов.

Нынче с изложением взглядов, о которых говорилось выше, выступила на «ФОРУМе.мск» некая Оксана Снегирь, уже несколько лет занимающаяся оглашением «настоящей марксистской» позиции по различным вопросам... позиции, в которой, если присмотреться внимательно, нет ничего марксистского и ничего настоящего.

Может, однако, показаться, что «настоящая марксистская» точка зрения на события осени 1993 года неопровержима. Невозможно оспорить, что многие решения, принятые последними советскими депутатами с 1990 по 1993 годы (включительно), способствовали не только утверждению в России «новых» буржуазных отношений, но и становлению нового самодержавия, — а в среде народных депутатов, когда они могли действовать сами по себе, уже зрели замыслы окончательного уничтожения Советской власти (с заменой советско-парламентского порядка, правда, не самодержавием, а обычным буржуазным парламентаризмом). Так почему бы не заклеймить последних народных депутатов позором «с марксистско-ленинской точки зрения», — да и покончить с этим?..

Всё дело, однако, в том, что из множества правильных посылок тут очень легко сделать неправильный вывод, если не принять в расчёт всехобстоятельств, которые создали обстановку обсуждаемого («поздне-перестроечного» и «после-перестроечного») времени. Именно такого подхода, — внимательного учёта всех существенных обстоятельств, всестороннего изучения исследуемого вопроса, — требует настоящиймарксизм-ленинизм... и даже самое поверхностное изучение совокупности обстоятельств, создавших «перестроечный» Съезд народных депутатов России как государственное учреждение и общественное явление, показывает, что с их «антикоммунизмом» не всё так просто, как может показаться на первый взгляд.

С 1953 года, — даже если не принимать во внимание более ранние события, а их, если совсем по-хорошему, тоже следует внимательно изучить, — в Советском Союзе проводились мероприятия, прямо и непосредственно подготавливавшие восстановление капиталистических отношений. Мероприятия эти проводились «сверху», и ответственной за них нельзя считать никакую иную общественную силу, кроме Коммунистической партии Советского Союза, — в лице как её руководителей (занимавших, одновременно, руководящие должности в советских учреждениях и принимавших соответствующие политические и хозяйственные решения), так и всего рядового состава (принявшего, в общем и целом, действия партийного руководства, не противодействовавшего им вообще или противодействовавшего исключительно в уставных рамках); можно, разумеется, «распределить» ответственность за происходившее тогда и на всех советских людей, — но, в любом случае, спрос с членов Коммунистической партии, даже с самых «простых», не занимавших никаких ответственных должностей, должен быть гораздо выше, чем с любого из «простых» советских граждан.

Во второй половине 60-ых годов проведённая Коммунистической партией «косыгинская реформа» создала уже все хозяйственныепредпосылки для возвращения капитализма, — и «перестройке», провозглашённой руководством всё той же Коммунистической партии, оставалось лишь убрать политические преграды для этого. В 1988 году Коммунистическая партия, используя своё влияние в советских учреждениях, проводит конституционную реформу и, тем самым, свергает Советскую власть, заменяя её советско-парламентским порядком. После этого дела у «Партии» пошли не самым лучшим образом, — и, пожалуй, не могли не пойти, поскольку она, всё-таки, была слишком тесно связана с социалистическим строем, «прикручена» к производительным силам, составлявшим его хозяйственную основу, — но, тем не менее, ясно, что основную тяжесть работы по восстановлению буржуазных отношений «вытащила» на себе именно КПСС.

Нет ничего удивительного в том, что мероприятия, подготавливавшие восстановление капитализма, с самого начала (с 50-ых — 60-ых годов) вели к ухудшению положения «простых» советских людей (прежде всего, разумеется, рабочих), — и, соответственно, нет совсем ничего удивительного в том, что постепенно накапливавшееся возмущение, вызванное этим ухудшением материальных условий жизни советских тружеников, в конце концов обратилось против организации, ответственной за проведение вышеозначенных мероприятий, то есть против Коммунистической партии (а заодно и против провозглашавшихся ею лозунгов, превратившихся в пустые слова, прикрывавшие реакционные дела). Проявлениями этого «антикоммунистического» народного возмущения стали и шахтёрские забастовки (выдвинувшие, в конце концов, требование отстранения Компартии от управления государством), и, собственно, деятельность «советских парламентов» (всесоюзного и, в особенности, российского). Откровенно контрреволюционные силы воспользовались этим народным возмущением для окончательного восстановления капитализма, — но и ответственность за это лежит, прежде всего, на советских коммунистах, не сумевших воспользоваться своими познаниями в марксизме-ленинизме для своевременного осмысления сложившихся условий и разъяснения полученных выводов широким массам трудящихся; следует отметить, кроме того, что поражение означенных откровенных контрреволюционеров-«демократов» могла и не спасти социалистический строй, поскольку в «коммунистическом» лагере уже выросли и окрепли собственные откровенно контрреволюционные силы, готовые, мягкоподвинув Компартию, окончательно восстановить капитализм «под красным знаменем» (в августе 1991 года именно эти «коммунистические» контрреволюционеры создали ГКЧП).

Таким образом, «антикоммунизм» последних советских депутатов был лишь формой. Форма эта, как и всякая форма, была существенна, а благодаря воздействию внешних сил (прежде всего — тех самых, которые осенью 1993 года этих депутатов разогнали) она влияла на общественное бытие даже сильнее, чем скрываемая и сковываемая ею сущность. Однако коммунисты не имеют права «не замечать» эту советскую сущность за бросающимися в глаза уродствами «антикоммунистической» формы.

И вот, что примечательно: те объединения нынешних российских настоящих марксистов, в среду которых глубже всего проникла язва «разоблачения советского парламентаризма», — они ведь... всё знают и всё понимаютпро мероприятия, подготовившие восстановление капитализма на «постсоветском пространстве». Хорошо знают они (группа «Прорыв», группа «Рабочий путь» и другие), например, что «косыгинская реформа» имела реакционные, рыночный, буржуазный в конечном счёте характер; клянут последними словами Хрущева, а про Горбачева и говорить нечего, — но на этом... останавливаются. Сколь бы сокрушительной критике ни подвергали они действия КПСС в 1953 — 1988 годах (пока партия восстанавливала капитализм и у неё всё было хорошо), — при рассмотрении событий 1989 — 1993 годов они «вдруг» обо всём «забывают», перекладывая вину за торжество контрреволюции то на «обнаглевших шахтеров» (впрочем, такое с «настоящими марксистами», стоит отдать им должное, случается довольно редко), то на «зловредных народных депутатов»; а КПСС, у которой всё разладилось, оказывается вроде как и «совсем ни при чём».

Само собой разумеется, что для любого коммуниста, — особенно российского, — очень болезненно признавать то обстоятельство, что именно Коммунистическая партия совершила основную работу по восстановлению капиталистических отношений на землях «Исторической России» (говорить о восстановлении капитализма в Союзе Советских Социалистических Республик было бы, пожалуй неправильно, поскольку даже во времена новой экономической политики «полноценного» капитализма на его территории не было, он существовал в историческом прошлом СССР, в Российской империи); ещё более болезненно, — особенно для тех, кто застал времена распада СССР в более-менее взрослом возрасте, — признавать, в связи с этим, обоснованность тогдашней ругани в отношении Компартии (ругани грубой, грязной и внешне направленной не только и не столько против тогдашнего партийного руководства, сколько против близкой всем коммунистам символики). Психологическая защитная реакция в виде «разоблачения наглых шахтеров» или «разоблачения советского парламентаризма» в таких условиях вполне объяснима... однако мне думается, что есть здесь ещё и нечто гораздо более опасное.

«Настоящим марксистам», как уже показано выше, вовсе нетрудно выдать осуждение предшественников, как таковое; признать ответственность КПСС за контрреволюционные мероприятия они в состоянии, — тем более что сами-то они (даже самые пожилые из них) к принятию соответствующих политических и хозяйственных решений не имели никакого отношения, признавать собственную вину им, в связи с этим, не требуется. И потому есть подозрение, что за попытками «не замечать» определяющую роль действий КПСС в событиях завершающего периода буржуазной контрреволюции скрывается не только психологическая защитная реакция, но и корыстное нежелание «выносить приговор» КПСС... корысть же заключается в том, что где-то в глубине сознания некоторых российских «настоящих марксистов» появилось желание занять место КПСС. Получить когда-нибудь, по итогам новой пролетарской революции, особые права по части распоряжения общенародной собственностью, — и увековечить, «на научной основе» (точнее, на основании сознательности и научной подкованности  личного состава новой «Партии»), эти особые права.

Я не утверждаю и не собираюсь утверждать, что в какой-либо из групп российских «настоящих марксистов» подобные устремления уже взяли верх, — но, увы, склонность к этому просматривается у многих из них. В конечном итоге она, если её не задавить, приведёт к желанию создать узкую группу в совершенстве владеющих марксистско-ленинской теорией лиц, которые «на научной основе» станут единолично управлять всеми средствами производства от имени всего общества; когда это желание станет вполне осознанным, «истинные марксисты» перестанут быть коммунистами, поскольку такая узкая группа отдельных лиц, какой бы символикой она себя ни обвешала, будет всего-навсего грамотным частнымсобственником, «коллективным» капиталистом. Сколь бы сильно этот «коллективный» капиталист ни хотел принести пользу всему человечеству (самый обычный частный собственник тоже может, по собственному произволу, помогать бедным, направлять средства на лечение больных, установить для своих рабочих «достойную» зарплату и так далее... капиталистом от этого он быть не перестанет), — потянуть управление всем народным хозяйством он не сможет просто в силу объективных материальных ограничений (руководящая группа, при всей её сознательности, будет узка, а производительные силы, которые окажутся под её управлением, будут велики) а через какое-то время у него, по необходимости, пропадёт и желание (какой смысл «напрягаться» и «гробить себя», если «всем все равно не помочь», да и облагодетельствованные «тупы» и «ленивы»).

Чрезвычайно удручает то, что этакому «научному централизму» (не утверждаю, что в данное понятие вкладывается только такой смысл) в среде нынешних российских коммунистов противостоит, главным образом, «ненаучный активизм». Если иные «настоящие марксисты» утверждают (по сути дела), что достаточно подготовить узкую «группу теоретически подкованных людей», — то «активисты», в свою очередь, провозглашают, что теоретическая подготовка вообще не нужна, и достаточно собрать убедительную толпу под красными флагами, чтобы дела у коммунистического движения пошли на лад. В конечном итоге оба этих направления современной коммунистической мысли сливаются с зюгановщиной, у которой краеугольным камнем «учения» как раз и является положение о том, что управлять должна «команда профессионалов, желающих и умеющих вести страну вперед» («профессионалов» грамотных и зрелых); «настоящие марксисты» сливаются с зюгановщиной идейно, «активисты» — практически, но и тем, и другим никуда от неё не деться. В общем и целом же, такое состояние нынешнего российского коммунистического движения вполне может, в конце концов, привести к тому, что новое революционное выступление рабочего класса опять, как и на излёте «Перестройки», будет иметь «антикоммунистический» внешний вид... вот только теперь власовские триколоры вполне могут смениться алыми флагами тех, к кому генерал-предатель пошёл в услужение.