Их единство

По случаю очень длинных выходных решил вернуться к вопросу о Семине и Платошкине, поскольку забыл упомянуть об одной важной подробности, относящейся к нему. Семин и Платошкин — это «противоположности», находящиеся в постоянной «борьбе», продолжающей на новом уровне (новой ступени развития российского общества) «непримиримую борьбу» РКРП и КПРФ. Но между этими «непримиримыми противоположностями» существует не только отношение борьбы, но и отношение единства.

И единство их заключается, как это ни удивительно, в том, что обе «непримиримые противоположности»... отрицают диктатуру пролетариата. Правда, каждая «сторона конфликта» делает это по-своему, но... отрицание остаётся отрицанием.

Насчёт Партии Зюганова, думаю, обосновывать вышеозначенное утверждение не требуется, — зюгановцы сами, особенно последние лет десять, о диктатуре пролетариата если и вспоминают, то очень редко, а большую часть времени «обосновывают» положение, согласно которому «управлять должны профессионалы», а самыми подходящими для управления Россией «профессионалами» они, разумеется, считают самого «Коммуниста № 1» и его приспешников. При этом, одной теорией зюгановцы, в данном случае, не ограничиваются, — эта часть их теоретических построений нашла своё продолжение и дополнение в практической политике зюгановских «команд профессионалов», управляющих некоторыми российскими регионами. Ярчайший пример — «команда Левченко», несколько лет «профессионально» управлявшая Иркутской областью.

А вот насчёт РКРП и последователей этой традиции Вы, товарищ Читатель, думаю, уже заждались от меня доказательств. Ведь как это так... РКРП всегда, с самого дня своего учреждения, как раз громогласно провозглашала необходимость диктатуры пролетариата и собственную готовность поучаствовать в её установлении; если зюгановцы о диктатуре пролетариата говорят очень редко, то наследники РКРП говорят о ней чрезвычайно часто, — и именно посредством этого сами определяют своё коренное отличие от зюгановцев. Если, однако, внимательно прислушаться к тому, что именно говорят российские «ортодоксальные марксисты» по данному любопытному вопросу, — то выяснится, что под диктатурой пролетариата они понимают вовсе не неограниченную власть фабрично-заводских, промышленных рабочих, но довольно рыхлое и мягкое («демократическое» в некотором смысле) правление программистов, шахтеров и спецназовцев, — широкой и классово-неопределённой массы «всех наёмных работников», в которую после того, как «взошла звезда» Семина, совершенно необходимо включить и телеведущих. Послушайте Семина, послушайте его последователей (особенно тех, которые недавно объединились в «Союз марксистов»), — и Вы, товарищ Читатель, легко убедитесь в том, что они исходят именно из «широкого понимания пролетариата», и ведущее место в этом «широком пролетариате», с их точки зрения, занимают отнюдь не промышленные рабочие.

Отчасти это общее для них отрицание диктатуры пролетариата зюгановцами и «ортодоксальными марксистами» объясняется тем, что их социальной базой является «постсоветская» интеллигенция, со всей её предысторией, со всеми её расхожими представлениями. Однако это объяснение, — через общую природу «постсоветской» интеллигенции, — будет неполным, поскольку и среди этой интеллигенции «постсоветские коммунисты» с самого начала являлись (и по сей день являются) «белыми воронами», которых масса интеллигенции никогда не принимала (ни как носителей определённых взглядов, ни как «просто людей») и которые, если говорить честно, таким своим положением «среди массы» скорее наслаждались, чем тяготились. Соответственно, кажется логичным, что такие люди перешли бы на сторону рабочего класса и попытались соединиться с рабочим движением, стать его частью, а в дальнейшем и его руководящей силой. И нельзя сказать, что такие попытки не предпринимались. И КПРФ, и РКРП, — это ведь не только малосимпатичное руководство, но ещё и масса честных коммунистов, которые пытались (и до сих пор пытаются, причём внутри обеих обсуждаемых «политических традиций») действовать именно как коммунисты... но их всегда что-то «подкашивало», и нужно разобраться в природе этого «что-то».

Природа того, что, в конечном счёте, превращало и продолжает превращать усилия «постсоветских» коммунистов в «коммунистическое движение», являющееся лишь жалкой пародией на настоящее коммунистическое движение, — она, разумеется, сложна. Но важнейшая её составляющая состоит, — и это надо признать, — в том, что рабочий класс им не откликается. Внутри обеих обсуждаемых «политических традиций» было огромное множество более-менее успешных попыток построить «правильную коммунистическую организацию», — и все они заканчивались тем, что, порвав вроде бы с «коммунистической» средой и «пойдя к рабочим», они не встречали соответствующего их запросам и ожиданиям отклика, после чего всякое подобное объединение, рано или поздно, «скатывалось в привычное болото», как бы «подтверждая своим примером» тот «вывод», что «рабочий класс уже не тот»... после чего следовала уже очередная попытка построить «правильную коммунистическую организацию на основе большого пролетариата», которая, в конце концов, в очередной раз упиралась в то, что сколько ни «объясняй» интеллигентам их «пролетарскую сущность», заинтересованности в коммунистических преобразованиях у массы работников умственного труда не прибавится, — и всё повторялось, в движении опять появлялись люди, «шедшие к рабочим» и не получавшие от них того, на что рассчитывали.

Природа отсутствия отклика «постсоветских» рабочих на «коммунистическую пропаганду», — она тоже, в общем-то, не является тайной. 40 лет (1953 — 1993 годы) предательства советскими интеллигентами-коммунистами интересов рабочего класса, — обращаю Ваше, товарищ Читатель, внимание на то, что в данном случае я говорю именно о самых настоящих коммунистах, которые искренне стремились построить коммунизм, сочувствовали положению рабочих и даже понимали, что в советском обществе что-то происходит не так... но всякий раз подавляли в себе это понимание во имя «морально-политического единства» советского народа вообще и Коммунистической партии, в частности, — привели к тому, что советский рабочий класс не только превратился в «класс двоечников», но и, вполне закономерно, выработал в себе «инстинктивное» (на уровне классового чутья) недоверие к «коммунистической агитации». Российские рабочие, может быть даже уже не всегда отдавая себе в этом отчёт, остро чувствуют малейшую ложь и гниль подобной «агитации и пропаганды»... а, между тем, среди коммунистов, «шедших к рабочим» в течение уже почти тридцати «постсоветских» лет, последовательность проявляли очень немногие; большинство, провозглашая «разрыв с тёмным прошлым», не могло и не хотело порвать с привычным «коммунистическим движением» окончательно, продолжало предаваться самообману и хвататься за привычные «авторитеты».

Я бы мог ещё много сказать по этому вопросу, — но основную мысль Вы, товарищ Читатель, надеюсь, уже уловили. Постоянное предательство коммунистами-интеллигентами рабочего класс в последние 40 советских лет и «глупости», которые время от времени делали российские коммунисты в «постсоветские» годы, выходя на взаимодействие с рабочими, — к сегодняшнему дню привели к тому, что коммунистическая пропаганда не находит массового отклика в рабочем классе. При этом, стихийная склонность к коммунизму у рабочих остаётся, остаются и коренные классовые интересы пролетариата, — но здесь и сейчас нынешние коммунисты на массовый отклик рассчитывать не могут. Переломить и преодолеть это состояние, во многом вызванное длительным самообманом (об этом говорилось выше) коммунистов, нынешние последователи Маркса и Ленина могут лишь посредством не менее длительного САМОПОЖЕРТВОВАНИЯ; российские коммунисты не только не могут сейчас рассчитывать на то, что рабочие «пойдут за ними» и быстренько приведут их к власти, — но и не должны рассчитывать на это. Жертвенное служение рабочему классу, — служение без расчёта на награду или благодарственное признание, — таков, к сожалению, единственный путь выхода из «коммунистического болота».