Сразу прошу у Вас, товарищ Читатель, прощения за заголовок, — он, в общем-то, больше для привлечения внимания. То есть, у меня нет цели оскорбить именно Вас или Ваших родных: мой текст мог бы называться и «Зачем моя бабушка давала взятку председателю колхоза» (правда, в лично моём случае был не колхоз, а совхоз, а взятку «занесли», насколько я понимаю, в сельский совет, но это не имеет значения)... но я, вот, остановился на таком заголовке, кричащем. И ещё: ссылок на секретные документы, обосновывающие мою точку зрения, не будет. Считаете это моими фантазиями, — пожалуйста... можете даже, в отместку, пофантазировать о том, как когда-нибудь декоммунизируете меня лично, разрешаю (и даже приветствую, только чтобы это фантазиями и оставалось).
Рассказывать о проблеме паспортизации колхозников подробно я не буду, — каждый россиянин, ныне живущий, что-нибудь да слышал о том, как колхозникам не давали паспорта и как они, бедные, мучались из-за этого. И это так и было: в Советском Союзе колхознику паспорт, действительно, получить было трудно. И даже очень трудно. И для того, чтобы вожделенный документ получить, колхозники и колхозницы, в самом деле, нередко шли на нарушение закона. Так и было. Я даже не думаю это отрицать, хоть я и коммуняка.
Тут, однако, в чём загвоздка. «Коллективизация имела как минимум четыре цели (...) Третья цель - высвобождение рабочих рук из деревни для строек первых пятилеток. Колхозы являлись крупными производителями зерна. Внедрение в них техники должно было освободить от тяжелого ручного труда миллионы крестьян. Их ждала теперь работа на заводах и фабриках», — в буржуазных учебниках истории это стало общим местом. И нет, не в последние годы, когда стало принято «любить» Советский Союз. Отнюдь: «Хорошо известно, как коллективизация, раскулачивание, голод и всеобщее падение уровня жизни на селе побудили миллионы и миллионы бывших крестьян-землевладельцев покинуть сельскую местность в 1930-е гг. В основном они перебрались в города и на стройки, где значительно вырос спрос на рабочие руки в связи с индустриализацией. Таким образом, изначальное массовое бегство из деревень переросло в процесс урбанизации. Массовая миграция 1930-х гг. не вытекала из процесса индустриализации страны, а была вызвана в первую очередь факторами не экономического характера, главным образом, большевистским террором против крестьянства. Тем не менее, вскоре катастрофические социально-экономические последствия коллективизации придали процессу оттока населения свою динамику. То, что начиналось как бегство от террора и репрессий переросло в бегство от нищеты и низкого уровня жизни в колхозах», — это вот иностранный специалист «свидетельствовал» тогда, когда в школах ещё учили по учебникам Иностранного Агента Липсица*. То есть, противоречие получается, однако: с одной стороны, СССР проводил индустриализацию, которая требовала множества «дополнительных» рабочих рук, имевшихся только в деревне, — проводил, есть и такое мнение, для того, чтобы наделать много оружия и завоевать весь свободный мир, — а с другой стороны, самим же государством создавалось препятствие для перемещения селян в города.
Понятно, что для людей с либерализмом головного мозга тут никакого противоречия нет, и всё прекрасно сочетается... Но и у тех, кто либерализмом головного мозга не страдает, тоже появляются сомнения. Свидетельства того, что колхозники имели трудности с получением паспортов, многочисленны: «Собственно, это и было второй по очередности, но главной по смыслу целью паспортизации. Оставшееся без документов сельское население не могло покинуть родных мест, поскольку нарушителей паспортного режима ожидали "тройки" и тюремное заключение. А получить справку на выезд для работы в городе без согласия правления колхоза было абсолютно невозможно», — и у многих они подтверждаются рассказами ближайших родственников. У многих россиян частью семейной истории является то, как бабушка дала взятку председателю колхоза, чтобы получить паспорт, — и сегодня я объясню, за что, на самом деле, платили наши бабушки... и почему именно бабушки, а не дедушки.
Сейчас удивительную вещь скажу... многих это может даже шокировать, предупреждаю... колхоз (коллективное хозяйство) — это было добровольное объединение крестьян. Артель. Насколько добровольно крестьяне туда вступали — это другой вопрос, бывало по-всякому, иногда и «загоняли»... но возможность выхода крестьянина из колхоза существовала всегда. В СССР вплоть до конца его существования существовали крестьяне-единоличники: «С утверждением в СССР колхозного строя Крестьянские дворы сохранились лишь у крестьян-единоличников. Правовое положение К. д. определено Конституцией СССР, Основами земельного законодательства 1968 и земельными кодексами союзных республик. Законодательство устанавливает, что хозяйство К. д. может вестись только личным трудом его членов, без применения наёмной рабочей силы», — жизнь которых была не особо весёлой (они платили повышенный налог), но ни от какого правления колхоза эти люди не зависели.
Вступая в колхоз, крестьянин лишался некоторых прав, приобретал некоторые дополнительны обязанности (в сравнении с «единоличным» состоянием), — но, в то же время, получал и определённые возможности. Эти возможности зависели от количества трудодней, которые данный крестьянин мог отработать в колхозе... и количества «ртов» («едоков»), содержавшихся в личном хозяйстве именно этого крестьянина-колхозника. Ну да, для тех, кто не знает (вряд ли такие есть, но мало ли): у каждого советского колхозника имелось личное приусадебное хозяйство, которое он мог вести как хочется (полное обобществление-объединение крестьянских хозяйств происходило только в сельскохозяйственных коммунах, которые в СССР распространения не получили).
Теперь мне нужно сделать некоторое отступление... которое, на самом деле, только будет выглядеть, как отступление, — а на самом деле, Вы, товарищ Читатель, именно из него и поймёте, почему о «покупке паспорта за взятку» часто вспоминают именно бабушки. Всё дело в том, что в Советском Союзе основной закон устанавливал равноправие мужчин и женщин: «Статья 122. Женщине в СССР предоставляются равные права с мужчиной во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни», — а некоторые нижестоящие законы давали женщинам вполне осязаемые преимущества перед мужчинами. Они, эти преимущества, могут казаться «естественными», — но... давайте вспомним, благо это общеизвестно, на самом деле.
Прежде всего, советских женщин не призывали в армию. Массовый «наплыв» советских женщин в армию случался в военное время, — у Гражданской и Великой Отечественной войн были не только герои, но и героини, — но до призыва и мобилизации не доходило даже тогда. Это кажется «совершенно естественным», но по европейским представлениям 19 — начала 20 веков, политические права были некоторым образом связаны с обязанностью служить, защищать Отечество... соответственно, предоставление женщинам всех политических прав могло бы стать основанием и для возложения на них соответствующей обязанности... Этого не произошло. По моему личному мнению, и хорошо, что не произошло. Просто нужно отметить: советских женщин в армию не призывали. Вот кстати... если отсутствие паспорта означало отсутствие гражданских прав, — то как в армию призывали колхозников... как вообще это происходило, если без паспорта не гражданин... подумайте, товарищ Читатель, над этим.
Далее. Советские женщины, не состоявшие в браке, не платили налог на бездетность. Замужние — платили, незамужние — могли «гулять»; неженатые мужчины должны были его платить, — потому этот налог и прозвали «налогом на яйца».
И наконец. Вот это важно именно для понимания «колхозно-паспортного» вопроса, — хотя, возможно, не все сразу поймут, в чём тут подвох. Советских женщин почти не преследовали за тунеядство; и особенно — крестьянок. В городах, — особенно в Москве и Ленинграде, — борьба с тунеядством свирепствовала, «Замужние женщины с детьми имели право быть домохозяйками. Незамужние (в том числе разведенные) – нет. Замужние без детей – тоже нет»; до селянки меры по борьбе с тунеядством могли дотянуться только в том случае, если она вела явно антиобщественный образ жизни... была гулящей, проще говоря. А если девушка спокойно сидит дома, помогая родителям по хозяйству, — то какая же она «тунеядка», даже если уже давно достигла возраста совершеннолетия... Ну, в невестах она. И в 20 лет, и в 25... так бывает.
Понятно? Думаю, товарищ Читатель, Вам может быть до сих пор понятно не всё, поэтому поясняю подробно. Вот есть колхозник... зовут его, допустим, Ваней. Очень сильно он страдает в колхозном рабстве, — и, по ходу страданий, нажил себе Ваня четырёх детей: одного сына и трёх дочек (допустим). На сыне особо не наживёшься: он подлежит призыву в армию, — а когда (и если) вернётся в родные места после службы, то ему придётся работать в колхозе, как и отцу (если не будет работать, то к нему тут же возникнут вопросы); он в число «едоков», которые числятся на отце, будет попадать только до совершеннолетия, — а потом, извините, всё. А вот с дочерями — тут по-другому: они как «рты» могут проходить и до совершеннолетия, и достаточно долго после; может, по закону и не так, — но сельская общественность отнесётся к этому спокойно, и у милиции вопросов не возникнет.
Но просто сидеть в невестах — это скучно. Во всех смыслах. Девчонки тоже должны работать. Или ехать в город, поступать в вуз или училище. И вот тут-то возникает «паспортный вопрос». Его как бы и нет: хочешь уехать в город и учиться в вузе, — ну, выходи из колхоза, иди на вокзал, покупай билет на электричку (паспорт не нужен), езжай до ближайшего города, там иди в милицию, становись на учёт, подавай документы (аттестаты зрелости-то ученикам сельских школ выдавали на тех же основаниях, что и горожанам; правда, как их выдавали без паспорта, непонятно, но как-то выдавали) в вуз, поступай, получай место в общежитии... право на получение образования и право на жильё — это конституционные права советского человека, если что. Одна загвоздка, как уже говорилось: из колхоза надо выйти. Дочка едет поступать в городской вуз, — а отцовское хозяйство остаётся без одного «рта»; и от колхоза уже может получить благ не на три «рта», а на два (если дочерей три; одна уезжает, остаются две... может быть ещё хуже, если уедут две, а если вдруг уедут все три, тогда совсем беда). Жуткая несправедливость, правда? Ну, у крестьянина мир рушится: дочерей у него три, — а благ от «общества» он будет получать, как будто их две. Разве так можно?! Конечно, нельзя. Так не должно быть, и так не будет... а для того, чтобы так не было, крестьянская дочь идёт в правление колхоза и даёт взятку, чтобы получить паспорт, оставаясь членом колхоза. Чтобы учиться в городе (получая место в общежитии и стипендию), — но продолжать числиться «колхозницей»...
А потом, спустя много-много лет, обустроившаяся в городе и создавшая семью «колхозная рабыня» будет с жаром рассказывать своим потомкам, как она давала взятку, чтобы паспорт получить. Не уточняя правда, сколько раз: ведь если паспорт получает тот, кому паспорт не положен, — то заплатить председателю колхоза мало: в городе тот паспорт рано или поздно проверят, установят, что он какой-то не такой... платить придётся вообще при каждом соприкосновении с государством, платить очень много, да ведь ещё и могут не взять... И ведь она, действительно, давала взятку. Давала именно для того, чтобы получить паспорт. Бабушка не врёт, — она просто не уточняет (а может быть, в силу возраста, уже и не помнит), что платила не за возможность вырваться из «колхозного рабства», а как раз за возможность оставаться в этом «рабстве» как можно дольше.
Комментариев нет:
Отправить комментарий