На уходящей неделе случились два события, сообщения о которых вполне могут затеряться в потоке других, более «громких» новостей. Тем не менее, каждое из них по-своему примечательно, а совсем примечательными они становятся, если рассмотреть их во взаимосвязи.
Начну с последнего: под конец рабочей недели российская официальнаянаука подвела итоги своей длившейся почти три десятилетия войны с пролетариатом. Три десятилетия «ученые» (включая и, извиняюсь, учителей, работавших в средней и высшей школе) кормили общественность сказками про «постиндустриальное общество» и «пролетариат кончился», — и вот...
Несмотря на мировую промышленную революцию и рост в экономике сектора услуг, рабочий класс в России практически не сокращается, свидетельствует исследование Высшей школы экономики. Пролетариат успешно пополняется молодыми работниками, об этом говорит тот факт, что средний возраст рабочих в РФ (42,5 года) почти не превышает среднего возраста работающих в целом по экономике (41,9 года). Аналитики отмечают, что чаще всего в России рабочие теперь заняты в частной сфере — на транспорте и в сфере связи (15,3% всех рабочих), в строительстве (15,1%) и торговле (14,7%), а единственная их категория, которая сокращается в численности и стареет,— это неквалифицированные работники, спрос на них явно уходит в прошлое
Прежде всего следует, пожалуй, отметить, что вывод о «падении спроса на неквалифицированных работников» представляется необоснованным. Обыденный опыт подсказывает, что статистическое «старение» работающей легально части таких работников может объясняться тем, что соответствующие рабочие места нередко занимают трудовые мигранты, вынужденные и жить в России на «незаконных» основаниях, и работать нелегально или полулегально. «Неквалифицированные» рабочие места, в значительно мере, вынесены в «тень», — на нелегальные предприятия либо в «теневую» часть легальных... занимающая их молодёжь (как «среднеазиатская», так и вполне себе русская) вынуждена работать без оформления и соглашается на это (что крайне затрудняет сколь-нибудь точный статистический учёт таких рабочих мест), — а вот представители более старших поколений, в большей мере затронутые советским воспитанием, на работу совсем без оформления соглашаются куда реже, поэтому и учёту занимаемые ими рабочие места поддаются легче, откуда и получается «эффект старения». Нельзя, конечно, исключать, что «эксперты ВШЭ» каким-то образом научились прощупывать тень, - но едва ли это так (и ещё менее вероятно, что подобные данные им позволят предавать огласке).
«Поворот к рабочему классу» российской буржуазной науки начался, конечно, не вчера (ещё шесть лет назад её основные заказчики, отвернувшись от выпестованного ими «креативного класса», принялись «славить Человека Труда»), — но лишь теперь его можно считать свершившимся. То, что «признание пролетариата» произошло именно сейчас, не особо удивляет: если уж рабочие нынче не только бастуют, но и восстания поднимают, то дальнейшее «игнорирование» их существования может выйти боком и тем, на кого «официальные ученые» работают, и самим «людям науки». Сама пропагандистская картина с «закончившимся пролетариатом» начинает представлять опасность для «верхов»: действительность проделывает в ней слишком уж зияющие дыры, от взглядов молодёжи, которую обучают на «постиндустриальном» материале, эти бреши уже не скрыть, а если на массу молодёжи (в том числе и предназначенной пополнить в недалёком будущем ряды «интеллигентной» обслуги антинародного режима) перестают действовать «школьные» установки, это чревато...
Стоит добавить, что «поворот к пролетариату» в среде широкой левой общественности начался около десяти лет назад (при нашем скромном участии): именно желанием весьма значительной части узников зюгановского концлагеря вернуться от «державно-цивилизационного» подхода к классовому породило «Ленинградское», «Московское» и прочие «дела» в Партии Зюганова, а затем — и все последующие расколы в поле «слева от КПРФ», вплоть до отделения РКП от РРП и разлада внутри РКП. До сих пор попытки создать в «постсоветской» России партию, которая бы не только называла себя «пролетарской», но и имела основания говорить от имени пролетариата, терпели неудачу... помимо прочих причин, тут, думается, нужно указать на то, что все эти попытки до сих пор предпринимались слишком интеллигентными людьми и, сами по себе, были слишком интеллигентными. Разговор с рабочим классом, состоящим из людей, прошедших известный отбор, у «образованной публики» не клеился и не клеится... просто потому, что выпускников советских вузов от выпускников советских ПТУ (слово «советский» любой желающий тут смело может заменить на «постсоветский», суть не изменится) отделяет пропасть, чего ни первые, ни последние, зачастую, не осознают, зато чувствуют. «Хорошист» и «троечник», зачастую, просто говорят на разных языках, которые, в то же время, составляют единый литературный язык (и это очень затрудняет партийное строительство, тем более что, повторю, эту трудность, зачастую, не осознают и, что гораздо хуже, не желают осознавать).
Тем не менее, историю не остановить. Через расколы, склоки, падения, разочарования, — медленно, мучительно, временами останавливаясь и откатываясь назад, — дело движется. И тут самое время перейти ко второму знаменательному событию, случившемуся на этой неделе:
Под досудебные блокировки за обоснование и оправдание экстремизма и терроризма могут попасть до 19 млн сайтов, что приведет к нарушению работы интернета, полагают в экспертном совете при правительстве. Соответствующий законопроект Минкомсвязи должен быть доработан, чтобы исключить «неопределенные понятия». Иначе избежать злоупотреблений блокировками вряд ли удастся, согласны участники рынка (...) «Как оправдывающие экстремизм или терроризм могут быть квалифицированы многие известные работы Маркса, Ленина и их соратников, большая часть как советской литературы и трудов советских историков, так и современной отечественной и зарубежной публицистики и беллетристики», а также любая критика нашей действительности, говорится в документе
Надеюсь, что Вас, товарищ Читатель, не введут в заблуждение «отрицательные оценки», которые, пока, ставят очередному «законопроекту» правительственные эксперты. Тут, ясное дело, важна сама постановка вопроса. Возможность запрета на распространение марксистской литературы в России, как «экстремистской», теперь переведена в область обсуждаемого; сегодня возможностью такого запрета «возмущаются», — но кто возьмётся утверждать, что в недалёком будущем не может произойти каких-либо «больших событий», которые, по меньшей мере, «дадут повод для дискуссии».
Комментариев нет:
Отправить комментарий