На уходящей неделе российская «элита» скромно, но не сказать, что совсем уж тихо отметила очередную годовщину вступления России в Первую Мировую войну. Непосредственно в день празднеств я, увы, не мог присоединить свой голос к торжественному хору, — но теперь, по случаю выходных, считаю нужным сказать несколько слов.
По существу, для нынешней российской буржуазной пропаганды Первая Мировая война заканчивается в 1916 году. Тогда, если верить пропагандистам, «Русская Армия» одержала решительную победу (и даже, пожалуй, Победу), — а всё дальнейшее, соответственно, было «кражей Победы». Разумеется, миф о «Победоносном Брусиловском прорыве» ложен насквозь, — но, так или иначе, военная победа тогда царской армией, в самом деле, была одержана. В связи с чем, думается, следует вспомнить о действительных творцах той российской победы. Тех, о ком не вспоминают почти никогда. Об одетых в австрийские солдатские шинели венгерских рабочих-коммунистах. Их вклад в «Брусиловский прорыв», само собой, не предавался широкой огласке при царизме, — да и в советские времена об этом почти не говорили, поскольку, как уже упоминалось ранее, генерал Брусилов после Октябрьской революции стал служить Советской власти... а вот Бела Кун, тогдашний вождь венгерских коммунистов, в 1938 году был казнён, как враг народа (справедливость тогдашнего приговора советского суда оценивать не берусь; учитывая конкретные обстоятельства падения Советской Венгрии, можно прийти к выводу, что деятель это был крайне неоднозначный). Да и даже если бы он не был казнён, и ни в каких преступлениях против Советской власти не обвинялся, — ну, что это, в самом деле, за заслуга для коммуниста: поучаствовать в победе армии одного империалистического государства над армией другого... в лучшем случае, незначительный эпизод из жизни.
И всё же, вклад венгерских коммунистов в «Брусиловский прорыв» был увековечен. Некоторое отношение к этому имела дочь Куна, Агнесса. Она была замужем за Анталом Гидашем — выдающимся венгерским поэтом и писателем, значительную часть жизни прожившим в Советском Союзе (некоторые его произведения написаны по-русски, и одно из них, «Песня ударников», пользовалось в СССР значительной популярностью), где он успел и в местах лишения свободы побывать, и в Гослитиздате поработать (далеко не рядовым сотрудником). В 1959 году Гидаш вернулся в Венгрию, где закончил писать начатую ещё в СССР трилогию «Господин Фицек». Это произведение, написанное, во многом, на автобиографическом материале, рассказывает о жизни венгерского общества в начале XX века, — её события начинаются на рубеже веков, а заканчиваются в 1918 году, незадолго до окончания Первой Мировой войны; по ходу действия некоторые из героев (не главных, но важных) трилогии попадают в Россию, где знакомятся с Белой Куном и участвуют в революционных событиях (помимо Октябрьской революции, там мельком упоминается о мятеже левых эсеров и участии венгерских красногвардейцев в его подавлении). И вот, собственно говоря, те события, в ходе которых часть героев трилогии Гидаша попадает в Россию, — они как раз связаны с «Брусиловским прорывом». По сюжету, часть венгерских солдат подразделения, в составе которого служит рабочий-коммунист Новак, австрийское начальство безосновательно обвиняет в преступлении против гражданского населения и, после недолгого «разбирательства», решает казнить... венгры, в свою очередь, отдавать товарищей на расправу не хотят, и, в конце концов, решают дружно сдаться в плен россиянам; правда, подразделение их изначально от фронта находится достаточно далеко, и положение приговорённых выглядит безнадёжным, — но тут как раз начинается прорыв:
То, чего не могли разрешить они, разрешили вместо них хорватский и чешский полки.
Прежде, чем Эгри и Новак пришли в батальон - летняя заря только-только выкинула на небо свое первое многоцветное знамя и протянула его длинным полосами по горизонту, - стоявшие на флангах чешский и хорватский полки с музыкой перешли к русским. Воспользовавшись брешью, русские войска продвинулись и окружили большую территорию, где стоял и "взбунтовавшийся" батальон.
Попали в окружение и Эгри с Новаком. Сперва они ничего не знали и долго искали свою часть. Разбежавшиеся в панике солдаты скрылись в ближнем лесу за деревней. Эгри с Новаком долго блуждали, пока не прибились к своим. Тут же оказались и приговоренные к смерти. Их освободили товарищи, прежде чем убежать в лес. Не хватало одного Шиманди, которого отдал под арест еще сам Эгри. Шиманди сбежал прошлой ночью. Ему, опытному старожилу тюрьмы, ничего не стоило сделать подкоп под бараком.
Солдаты расположились на полянке. Сидели по-семейному, вразброс, смущенные и все-таки веселые. Возле них примостилась русинка с двумя детьми. Она уже две недели пряталась в лесу: с тех самых пор, как подожгли деревню. Солдаты не понимали, что говорит женщина, почти обезумевшая от голода и страданий. А она уже несколько раз, вставляя временами даже венгерские слова, рассказала им, что и мужа и отца ее еще осенью повесили как шпионов.
...После обеда показались русские солдаты. Русинка подбежала к ним, бросилась в ноги и, плача, рассказала, что эти "ухерские солдаты" очень хорошие люди: они накормили и напоили и ее и детей. "Паны солдатики, уж вы не троньте их!.."
(Источник: Гидаш А. Другая музыка нужна. Роман / Пер. с венг. Агнесса Кун, Леонид Мартынов (стихи) - М.: Молодая гвардия, 1967; с. 189 - 190)
Напоследок скажу, что у меня с этим «Прорывом имени Куна» (не знаю, как правильно образовать от этой венгерской фамилии прилагательное) связано кое-что личное... ну, как личное. Среди моих предков были кулаки, сельские капиталисты. И вот в их хозяйстве, помимо русских батраков, трудился по меньшей мере один (об одном точно известно) «мадьяр» — венгерский военнопленный. За все свои преступления эта часть моих предков в своё время заплатила сполна, но... честно говоря, я чувствую некую вину, — перед всеми, кого они угнетали и, вот, в особенности перед этим «мадьяром» (о котором я не знаю ничего, да и им самим, возможно, даже имя его не было известно).
Ну и, раз уж зашла речь об исторической памяти. Согласно легендам и мифам «Новой России», Брусиловский прорыв окончился «Победой» (ну, той, которую потом «украли»)... это, можно сказать, знают все. Некоторые, тем не менее, осведомлены о тогдашних событиях немного лучше, — и знают о «Ковельской бойне», которой закончилась волынская часть наступления царской армии. О жесточайших боях под Тернополем (Тарнополем), — где остановилась галицийская часть «Брусиловского прорыва», — в России не помнит почти никто... и тем не менее, память русских солдат, павших в тех боях, увековечена. Увековечили её австрийские коммунисты.
Комментариев нет:
Отправить комментарий