Почему #интеллигенция такова и что с ней делать

Сказав об интеллигентской контрреволюции в Советском Союзе и её отражении в уме нынешних мыслителей, следует, пожалуй, сказать несколько слов о том, почему же, всё-таки, так получилось. Возможно, с этого вообще следовало начать, но... в общем, не взыщите, товарищ Читатель. Учитывайте, пожалуйста, что я — сам интеллигент, причём не в первом поколении (а мои родители, между прочим, при Советской власти «трудились» в московских научно-исследовательских институтах), мне обо всём этом рассуждать-то... тяжело и неприятно, короче говоря.

Причины, по которым советская интеллигенция проявила себя так, как проявила, кроются в самой природе этой общественной прослойки. Природа же эта - мелкобуржуазная. Владимир Ильич Ленин не раз говорил об этом, - чётко, ясно и при всём народе; например, в известной речи "Задачи союзов молодежи":

"Старое общество было основано на таком принципе, что либо ты грабишь другого, либо другой грабит тебя, либо ты работаешь на другого, либо он на тебя, либо ты рабовладелец, либо ты раб. И понятно, что воспитанные в этом обществе люди, можно сказать, с молоком матери воспринимают психологию, привычку, понятие — либо рабовладелец, либо раб, либо мелкий собственник, мелкий служащий, мелкий чиновник, интеллигент, словом, человек, который заботится только о том, чтобы иметь свое, а до другого ему дела нет.

Если я хозяйничаю на этом участке земли, мне дела нет до другого; если другой будет голодать, тем лучше, я дороже продам свой хлеб. Если я имею свое местечко, как врач, как инженер, учитель, служащий, мне дела нет до другого. Может быть, потворствуя, угождая власть имущим, я сохраню свое местечко, да еще смогу и пробиться, выйти в буржуа. Такой психологии и такого настроения у коммуниста быть не может. Когда рабочие и крестьяне доказали, что мы умеем своей силой отстоять себя и создать новое общество, вот здесь и началось новое коммунистическое воспитание, воспитание в борьбе против эксплуататоров, воспитание в союзе с пролетариатом против эгоистов и мелких собственников, против той психологии и тех привычек, которые говорят: я добиваюсь своей прибыли, а до остального мне нет никакого дела" (ПСС, т. 41, с. 312)

Поэтому, собственно, я и полагаю, что Сталин и Мао, например, говорили несколько меньше, чем знали... ну, просто мудрено им было "не знать", с чем они стали сталкиваться по ходу коммунистического строительства в СССР и Китае, - имея перед глазами прямые указания Ленина.

Можно, разумеется, "утешать" себя тем, что приведённые выше слова Ленина относились, мол, только к "старой" интеллигенции, "буржуазной интеллигенции", - а "новая" интеллигенция, "пролетарская интеллигенция", мол, "совершенно не такая"... можно, вот только непонятно, с какой стати. Во-первых, Ленин весьма чётко провёл грань между "мелким собственником" и "рабовладельцем" ("организатором производства"), - указав, что психологии у них разные. Во-вторых, в 1918 году ровно ту же мелкобуржуазную психологию Ленин обнаружил у не просто "пролетарских интеллигентов", а интеллигентов, которые долгое время состояли в большевистской партии и деятельно поучаствовали в подготовке и совершении Октябрьской революции. Ну, и в-третьих, наконец... даже не вспоминая никакие слова Ленина... разве действительность, практика коммунистического строительства в СССР, показывает, что с изгнанием капиталистов интеллигенция совсем перестаёт "быть собой", лишается "своего местечка", теряет всякие привилегии? Отнюдь! Практика эта показывает совершенно противоположное.

Непосредственно после пролетарской революции, когда буржуазия уже свергнута, а рабочий класс, закономерно, занят строительством материальной базы нового общества и сосредотачивается именно на этом (во время пролетарской революции даже в самой промышленно-развитой стране едва ли может быть по-другому, а про страну отсталую и говорить нечего), в руках интеллигенции, по большому счёту, оказываются все действительные рычаги непосредственного управления обществом: интеллигенты-учителя задают новым поколениям установки на всю жизнь, интеллигенты-инженеры осуществляют непосредственное руководство производством, интеллигенты-врачи и вовсе решают, кому жить, а кому умирать (тут, к слову, можно вспомнить обстоятельства пресловутого "Дела врачей", с закрытия которого началась в 1953 году "Оттепель")... надзор "сверху" за интеллигенцией "как классом", по существу, отсутствует (нету больше ни капиталистов, ни "невидимой руки рынка", включая рынок труда), надзирать за одними интеллигентами предоставляется другим интеллигентам, - и это, собственно говоря, и приводит к тому, что интеллигенция если и не становится классом в полном смысле этого слова (а она им не становится), то приобретает признаки, делающие её очень похожей на самостоятельный класс, превращает её в относительно самостоятельную массовую силу, которая неспособна создавать что-либо новое, но способна самостоятельно разрушать. И чем дальше общество продвигается к полному коммунизму (что предполагает постепенное уничтожение различий между физическим и умственным трудом), тем менее заинтересованной в дальнейших преобразованиях эта массовая сила становится: коммунистическое строительство уничтожает привилегированное положение работников умственного труда, создавая "угрозу", что либо самих сегодняшних (на время осуществления преобразований) работников умственного труда, либо (что, по восприятию, даже хуже) их детей "выгонят к станку". Кроме того... 

Профессиональный врач по своей природе нуждается в значительном количестве больных (и в ещё большем количестве не заботящихся о собственном здоровье, в существовании социальной почвы распространения болезней), профессиональный учитель - в значительном количестве лентяев (молодых людей, не слишком-то желающих учиться, и зрелых людей, не желающих заниматься воспитанием молодёжи; если общество устроено так, что всем представителям нового поколения с самых юных лет прививается стремление к знаниям, а все представители поколений старших осознают свою обязанность и ответственность по воспитанию новых людей, - а так и должно быть, это естественно, - то надобность в «профессиональных педагогах» отпадает, для обучения достаточно наставников; к слову, «профессиональные педагоги» уже и нынче предпочитают «работать» с талантливыми детьми, которых и учить-то особо ничему не надо, которые сами всё схватывают... но это — глупость паразитов), профессиональный законник (от судьи Верховного Суда до простого милиционера) - в том, чтобы было достаточное количество нарушений закона (чтобы существовало некоторое число нарушителей и ещё большее число лиц, не умеющих постоять за себя). В наиболее общественно полезных, наиболее уважаемых, наиболее «всеобщих» и, при этом, наиболее массовых "интеллигентных профессиях", в общем, по самой их природе, заложен этакий "двойной паразитизм", - паразитизм всего общества («естественным представителем» которго изначально является, понятное дело, господствующий класс, класс-эксплуататор), перекладывающего исключительно на "специалиста" обязанности, которые должны исполнять все, (чтобы «глуповатая масса» могла сосредоточиться на своей работе... по производству благ для угнетателей и их прислуги) и паразитизм самого "специалиста", который чем дальше, тем больше становится заинтересованным в том, чтобы общество таким и оставалось, чтобы большая часть людей, это общество составляющих, отлынивала от своих обязанностей, делая существование "специалистов" необходимым. Пролетарская революция не уничтожает и не может сразу уничтожить это отношение, — зато, повторю, она уничтожает эксплуататорский «надзор» за слугами-паразитами, из-за чего лица со всё той же психологией слуг-паразитов оказываются предоставленными сами себе.

И, наконец, нужно принимать в расчёт то обстоятельство, что интеллигенция при социализме является прослойкой не только "между рабочими и крестьянами" (хотя в её положении есть и такая составляющая, связь между городом и деревней, во многом, тоже оказывается в руках интеллигентов), но и между рабоче-крестьянской "массой" социалистического общества и империалистическим окружением. Непосредственное взаимодействие между рабочим государством и капиталистическим окружением, - а рабочее государство не может и не должно замыкаться в себе, "закрываться от мира" - оказывается, прежде всего, в руках интеллигентов-дипломатов, которые через целую армию всяческих "специалистов", от высококвалифицированных "ведомственных" переводчиков до "простых" преподавателей иностранных языков, связываются со всей интеллигентской массой, чем создаются весьма благоприятные условия для распространения заграничных влияний... понятно, какого качества. Кроме того, в "деловое" взаимодействие с империалистическим окружением, - взаимодействие не с революционным движением пролетариата капиталистических стран, а именно с тамошними "хозяевами жизни" и их прислугой, - по необходимости вовлекаются учёные, инженеры и так далее, что ещё более расширяет почву для "западного влияния".

Остаётся сказать о том, какие меры революционный рабочий класс в будущем мог бы предпринять, строя взаимодействие с интеллигенцией. "Прогнать" интеллигентов невозможно, - точно так же, как невозможно было "прогнать" крестьянство и мелких городских собственников. При этом, перевоспитать интеллигенцию ещё труднее, чем крестьян. Большевики, в своё время, вынуждены были идти крестьянам на уступки ("новая экономическая политика"), - уступки интеллигентам, возможно, должны будут быть ещё более существенные (и здесь следует очень внимательно изучить историю СССР после Сталина, чтобы постараться возможно более точно определить, чего хочет и может захотеть интеллигенция на первой ступени развития коммунистического общества, - а на этом основании и то, в чём рабочий класс может уступить, чтобы основы нового общества, всё-таки, не были поставлены под удар). В общем, рабочему классу, возможно, придётся отступать, - но это отступление, прежде всего, должно быть СОЗНАТЕЛЬНЫМ. Делая любую, - ничтожную или очень крупную, - уступку интеллигентам, рабочие должны чётко понимать, что делают уступку и почему они вынуждены её делать; это поможет сохранить порядок при отступлении, не превращая его в бегство и катастрофу (как случилось в истории СССР). 

Развитию сознательности рабочего класса и созданию условий для её практического проявления должно поспособствовать существенное сокращение продолжительности рабочего дня (до 6 или даже 5 часов); вводить его, по-моему, следует декретно, не считаясь с возможными экономическими потерями (как после Октябрьской революции вводился восьмичасовой рабочий день), — поскольку это не чисто экономический, но политико-экономический вопрос, новый класс, берущий в свои руки управление производством (и, при этом, остающийся классом-тружеником, классом-производителем), должен иметь достаточно времени на это управление. Требование восьмичасового рабочего дня есть требование рабочего класса, родившееся в буржуазном обществе и, в конце концов, удовлетворённое буржуазным обществом, — для социализма этого недостаточно. Экономические потери могут тут, к слову, быть меньше, чем это представляется из сегодняшнего дня, хотя бы за счёт того, что сокращение рабочего дня даже до 6 часов позволит устроить работу в две смены, так что работников второй смены не надо будет «гонять в ночь»; к тому же, восемь часов без обеда работать трудно даже в офисе, — а вот пять или шесть можно «продержаться» и на достаточно тяжёлых работах... то есть, пять-шесть рабочих часов если не всюду, то во многих отраслях промышленности будут пятью-шестью часами непрерывной работы, в то время как сейчас восемь часов работы представляют собой два периода по четыре часа, разделённые часовым перерывом (к слову, у рабочих первой смены, таким образом, появится возможность обедать полноценно, а не с постоянной оглядкой на «время перерыва»).

Как уже сказано, рабочим, скорее всего, придётся идти на значительные уступки интеллигенции, — но некоторые ограничительные по отношению к интеллигентам меры государству пролетарской диктатуры целесообразно будет принять сразу же. 

Первая из таких мер напрашивается сама собой: отсрочка от воинской службы "на получение высшего образования" (которой лично я, сразу скажу, пользовался на полную катушку) должна быть отменена (а условия получения отсрочки или освобождения "по здоровью" должны быть пересмотрены с тем, чтобы от воинской службы, - пока вообще коммунистическое общество продолжает испытывать нужду в постоянной армии и призыве, - освобождались лишь те, кто действительно негоден к ней, независимо от общественного положения родителей призывника).

Вторая мера менее очевидна, но тоже, видимо, необходима: каждый человек нового общества должен иметь возможность получить высшее образование, - но государство пролетарской диктатуры не должно не только пытаться создавать рабочие места "в соответствии с количеством образованных", но и брать на себя такие обязательства; если в социалистическом обществе в данное время, по тем или иным причинам, случилось, например, "перепроизводство" юристов, - то их "излишки", будь они хоть уже кандидатами наук, должны направляться в материальное производство (а не в "научно-исследовательские институты", где "ставки" создаются лишь для того, чтобы дать "специалистам" такую работу, которую они "заслужили"), наличие высшего образование никоим образом не должно давать "право на освобождение" от физического труда, право на труд должно означать обязанность пролетарской диктатуры дать работу всем (с предоставлением условий для обучения необходимым для этой работы навыкам, само собой), - но такую, какая нужна обществу в соответствии с текущими потребностями общественного развития, а не "какую хочется" отдельным "особо одарённым" представителям этого общества. При этом, разумеется, каждому человеку нового общества нужно дать и свободное время в достаточном объёме, когда он будет заниматься тем, чем хочется (если это не нарушает правил человеческого общежития), - но права на "занятое безделье" не должно быть ни у кого. Советское толкование права на труд, окончательно закреплённое в статье 40 Конституции СССР 1977 года (на деле оно, естественно, сложилось гораздо раньше): "Граждане СССР имеют право на труд, – то есть на получение гарантированной работы с оплатой труда в соответствии с его количеством и качеством и не ниже установленного государством минимального размера, – включая право на выбор профессии, рода занятий и работы в соответствии с призванием, способностями, профессиональной подготовкой, образованием и с учетом общественных потребностей", - должно быть отправлено на свалку истории.