Песню Татьяны Снежиной «Позови меня с собой» хоть раз в жизни слышали, наверное, все ныне живущие россияне... во всяком случае, те, кому пришлось жить в «лихие девяностые». Только далеко не все, к сожалению, знают, что это — песня Татьяны Снежиной. Так уж вышло, что по-настоящему всенародную известность (и любовь) обсуждаемое музыкальное произведение получило уже после гибели автора, — и теперь многие воспринимают его, как «песню Пугачевой». Вдаваться в подробности того, почему так вышло, мне не очень-то хочется, — я хочу поговорить именно о самой песне... и о скрытом смысле, который в ней, возможно, есть.
А почему я про эту песню решил вспомнить... Татьяна Валерьевна Печенкина (Татьяна Снежина) — деятельница незаслуженно забытая; в прошлом году у этой уроженки Луганска (Ворошиловграда) был, кстати, юбилей, ей исполнилось бы пятьдесят лет, — особо это не отмечали, хотя казалось бы... Но я о поэтессе говорить не хочу; поговорить хотелось бы именно о её творении, без которого «лихие девяностые», — славное время становления нашего уважаемого государства и Нашей Национальной Идеологии, — представить трудно. Это не был, конечно, «Гимн России Девяностых», но... без песни «Позови меня с собой» та эпоха стала бы какой-то неполной. И сегодня, в наше суровое и героическое время, я предлагаю оглянуться назад и внимательно вслушаться в этот дивный текст... а ниже я постараюсь показать, что он, в самом деле, дивный.
По первому впечатлению, «Позови меня с собой» — это песня о несчастной любви, её переживании и принятии. Но песен о несчастной любви много... написать об этом можно очень по-разному, я вот к чему. Татьяна Снежина, между тем, выбрала для раскрытия темы чрезвычайно своеобразные символы, и если к ним присмотреться...
Начнём с самого начала: «Снова от меня ветер злых перемен тебя уносит...». Песня написана в 1993 году. Что такое «ветер перемен» для российской общественности начала «лихих девяностых»... особенно для той её части, которая воспринимала новую музыку, ходила на концерты новых звёзд эстрады и, соответственно, делала кассу им, — объяснять, думаю, не нужно. Уже к 1993 году многие россияне почувствовали на себе, что этот ветер — злой, но такие люди, в большинстве своём, на концерты не ходили, именно потому, что перемены оказались злыми, взамен утраченного они не оставили даже тени, и «лишние» деньги, если таковые заводились, они тратили совсем на другое. Вообще, если так подумать, поэтессе надо было обладать изрядной смелостью, чтобы даже просто этакое написать, — а она это ещё и со сцены исполняла... как раз для тех, кто от злых перемен в стране получил выгоду.
Дальше: Татьяна Снежина поёт о желании улететь за любимым «птицей за синей мечтой»; тут можно разглядеть отсылку к «Синей птице» Метерлинка — пьесе, любимой в СССР, и в России «лихих девяностых» воспринимавшейся платёжеспособной публикой как часть «коммунистического утопического хлама», которому в Новой России нет места, ибо мешает вести бизнес. Среди таких образов и упоминание «желтой осенней листвы» начинает выглядеть подозрительно, — уж не октябрьская ли?
Припев... «Я приду туда, где ты нарисуешь в небе Солнце»; «искусственное Солнце», которое некий деятель способен и должен в небе нарисовать, — явная отсылка не просто к советской эстетике, а к эстетике тридцатых годов («Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»). И хочу обратить особое внимание: певица даже намёка не делает, что любимый «должен» нарисовать в небе Солнце только для неё, — нет, она выражает готовность идти туда, где новая звезда зажжётся... для всех. Туда, где разбитые мечты обретают снова силу высоты, — не знаю, нужно ли тут что-то пояснять.
Татьяна Снежина продолжает раскрывать творческий замысел: «Сколько лет я искала тебя сквозь года в толпе прохожих», — а у меня крепнет подозрение, что авария, в которой она погибла, отнюдь не была случайной. Это, учитывая всё ранее сказанное, какие прохожие имеются в виду-то? Что это за толпа, среди которой затерялся некто, способный нарисовать в небе Солнце и вернуть силу разбитым мечтам? И кто этот потерянный некто? Отнятый ветром злых перемен, — только у певицы или у всего народа?
Концовка песни: «Но в двери нового дня я вновь иду без тебя», — заставляет задаться вопросом, не начала ли поклонница Талькова незадолго до смерти слушать Летова... или, может, это Летов вдохновился случайно услышанной где-то строчкой поклонницы Талькова?
Напоследок могу сказать, что Татьяна Снежина, — вне зависимости от того, намекала она на что-то сознательно или так само получилось, — своей песней попала в нерв времени. Попала, как показали все последующие события, очень точно, выразив потайные желания очень многих россиян (включая, по всей видимости, и платежеспособных на то время), — те, о которых не только не принято говорить, но и даже признаваться самим себе неприятно.
Комментариев нет:
Отправить комментарий