29 августа 1991 года в микрорайоне «Отрадное» г. Москвы были расклеены листовки, начинающиеся словами: «Товарищи! Контрреволюция одержала временную победу. Над страной взвился зловещий трёхцветный флаг – флаг белогвардейцев, власовских палачей и предателей».
Листовки призывали к сопротивлению государственному перевороту, совершённому контрреволюционерами 21-22 августа 1991 г. и подписаны: «Октябрь». С начала сентября до конца октября 1991 г. было изготовлено и распространено ещё два комплекта листовок, призывающих Советский народ к сопротивлению и разоблачающих тайны контрреволюционеров. Один из выпусков разъяснял людям, почему в качестве объекта «защиты» был избран т. н. «Белый Дом». Считается, что именно эта листовка оказала сильное морально-психологическое воздействие на бывших «защитников Белого дома» в августе 1991 г., приведя значительное количество их в ряды защитников Верховного Совета в октябре 1993 г., поскольку была распространена, главным образом, среди членов организаций «Живое кольцо» и «Август – 91». Некоторые из них после октябрьских событий 1993 г. прямо заявляли: «…в октябре 93-го «ельциноиды» наглядно показали, что ГКЧП должен был делать в августе 91-го».
Днем образования «Октября» считается 10 октября 1991 г. В период с 29 августа по 9 октября 1991 г. будущие «октябрьцы» являлись неформальной группой единомышленников – военнослужащих Московского гарнизона, занимавшихся, в основном, изготовлением и распространением вышеупомянутых листовок. Листовки печатались на матричном принтере. Компьютеры в конце 91-го были редкостью даже в государственных учреждениях. Использование компьютера и принтера для изготовления листовок антиправительственного содержания было довольно рискованным делом. Поэтому военнослужащему, имеющему доступ к оборудованию, был присвоен оперативный псевдоним «Принтер». Его имя и место службы знали только руководитель группы и его заместитель. Чуть позже в группу «Октябрь» вступил принявший оперативный псевдоним «Одиссей» товарищ, который, сумев проникнуть в стремительно формируемые карательные органы преступного ельциноидного режима, обеспечивал руководство группы важной информацией. Помимо распространения листовок, другие члены группы занимались проведением вербовочных бесед с военнослужащими, готовыми оставаться верными Советской Военной присяге, в которой говорилось: «Я всегда готов по приказу Советского правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик…».
И вот, 10 октября 1991 г. на территории одной из воинских частей Московского гарнизона собрался весь состав группы, 11 человек, за исключением «Принтера» и «Одиссея», высказавшихся по обсуждавшимся вопросам заочно, в письменной форме, отпечатав текст на пишущих машинках, для исключения идентификации их по почерку.
Были приняты следующие решения:
- О принятии названия «Октябрь-большевики». До этого листовки подписывались частью – «Октябрь», частью – «Октябрь-большевики».
- О формировании в составе группы трех подгрупп оперативного назначения и назначении их руководителей (командиров). Товарищи «Принтер» и «Одиссей» были оставлены в непосредственном подчинении руководителя (командира) группы и его заместителя.
- О способах организации связи внутри группы, подгрупп.
По предложению одного из членов группы, предоставившего эскиз эмблемы, была принята эмблема группы – римская цифра «Х» на фоне Советской общевойсковой эмблемы. Цифра «Х» означала «октябрь» – и как название группы, и как месяц её создания.
До конца ноября 1991 г. группа продолжала распространять листовки, в том числе и в воинских частях. Члены группы занимались индивидуальной агитационной работой с военнослужащими и сбором информации политического и иного характера.
Переломным моментом в истории группы является 7 ноября 1991 г. Как известно, 6 ноября 1991 г. был издан Указ Ельцина о запрете Коммунистической партии. Решение собраться на Октябрьской площади принималось лидерами оппозиции второпях, буквально накануне, однако руководство группы «Октябрь-большевики» успело собрать 4-х членов группы.
Командиру группы товарищу Г. было предоставлено слово для выступления, и он, выступая сразу после В. Анпилова, совершил решительный поступок – озвучил от своего имени поступивший ему от «Одиссея» документ – план создания ельцинской «национальной гвардии», по существу – карательного органа из числа наиболее оголтелых и злобных антикоммунистов, предназначенного, как прямо указывалось в документе: «для окончательного УНИЧТОЖЕНИЯ сил коммунистического реванша». В «национальной гвардии» предполагалось ввести дореволюционные воинские звания – фельдфебель, подпоручик, поручик, установить оклады денежного содержания, в 3-4 раза превышающие оклады аналогичных должностных лиц Армии, милиции и КГБ. Это выступление почти без изменений было опубликовано в газете «Молния» (см. «Молния, ноября 1991 г., «Кому нужны «нацы-гвацы»?).
Через несколько дней после 7 ноября «октябрьцы» обсудили предложение В. Анпилова участвовать в работе Учредительного съезда в г. Свердловске. Во исполнение решения группы в качестве делегата на Учредительный съезд РКРП был направлен руководитель группы товарищ Г. После его возвращения из Свердловска, заслушав его доклад о деятельности Учредительного съезда, группа обсудила вопрос о самороспуске. Мнения разделились. Одна часть группы совершенно обоснованно считала, что «Октябрь-большевики» – группа коммунистов-ленинцев, находившихся в особых условиях – в отрыве от высшего партийного руководства, и, поскольку эти «особые условия» изменились, группе следует самораспуститься, а членам группы индивидуально вступить в ряды РКРП и «Трудовой России». Свою позицию они обосновывали тем, что только что принятый на Учредительном съезде Устав РКРП предусматривал только индивидуальное членство и территориально-производственный принцип строения Партии. Другая часть группы полагала, что «распыление» членов группы по различным первичным партийным организациям сузит возможность группы действовать в условиях революционной ситуации. Эти товарищи считали, что группа должна сохранить свою организационную обособленность и быть чем-то вроде «партийного спецназа», подчинённого особым порядком – через В. Анпилова высшему партийному руководству. Свою позицию они обосновывали тем, что в этом случае группа, целиком состоящая из военнослужащих и сотрудников различных «органов», сохранит возможность решать в интересах ЦК различные специфические вопросы. В итоге группа «Октябрь – большевики» была сохранена в составе «Трудовой России» как партийная организация, построенная по производственному принципу, но в Партию все члены группы вступили, в соответствии с Уставом, в индивидуальном порядке, и становились на партийный учет по территориальному принципу, т.е. по месту жительства. Таким образом, группа, целиком состоящая из военнослужащих, и притом отнюдь не «стройбата», сохранила свои оперативные возможности по проведению разведывательной, контрразведывательной, боевой и учебно-методической деятельности.
Необходимость в таких действиях возникла довольно скоро. Во время митинга возле следственного изолятора ИЗ-48/1 «Матросская тишина», требовавшего освобождения членов ГКЧП, члены группы, ведя визуальное наблюдение за прилегающей местностью, в том числе с помощью портативных оптических средств, обнаружили на крышах изолятора и прилегающих домов т. н. «снайперские пары» – стрелок и корректировщик. Для проверки этих данных некоторые члены группы поднимались на лестничные площадки и проникали на чердаки окружавших место проведения митинга домов. Руководитель группы товарищ Г. взял слово и, выразив солидарность с членами ГКЧП, указал участникам митинга места расположения снайперских пар и сообщил о том, что незадолго до митинга в ИЗ-48/1 было переброшено спецподразделение ВВ МВД «Факел», кратко рассказав о численности, назначении и боевых возможностях этого подразделения. Видимо, именно это помешало руководству ГУВД применить силовые меры для прекращения митинга, по крайней мере, члены группы, наблюдавшие за подходами к месту проведения митинга, вскоре доложили руководству митинга о том, что окружавшим митингующих экипированным щитами и палками солдатам ОДОН ВВ МВД отдан приказ занять места в бортовых автомашинах и не выходить из них. Во время следующего митинга в районе «Сокольники» двое членов группы «Октября» подняли над строящимися высотками красные флаги.
После нескольких острых, злободневных организованных Анпиловым митингов осложнилась оперативная остановка. Членам группы тов. тов. И-ко и И-ву пришлось охранять Анпилова поочерёдно, «подогнав» для этого (не без помощи сочувствующего командования воинских частей, в которых они проходили службу) график несения службы так, что один из них постоянно находился рядом с Анпиловым. Охраняя Анпилова, трижды пришлось вступать в яростную рукопашную схватку (один раз в метро) почти двухметровому светловолосому богатырю И-ко, один раз пришлось принять неравный бой И-ву.
После образования КПРФ четверо членов группы заявили о прекращении своего членства в РКРП и «Трудовой России» и вступили в КПРФ. Свою позицию они обосновывали тем, что КПРФ, как правопреемница КПСС, является более «легитимной» партией и, в силу своей «легитимности», обладает большими материальными и людскими ресурсами, чем другие партии коммунистической ориентации. Несмотря на то, что остальные 8 человек (из 13 человек личного состава один выбыл несколько раньше из-за перевода на другое место службы в отдаленный от г. Москвы регион), продолжали оставаться верными «анпиловцами», уход 4-х человек вызвал у Анпилова ярость, он постоянно осыпал оставшихся под его началом «октябрьцев» необоснованными упреками. Он добился своего – группа «Октябрь-большевики» перестала существовать как партийная единица, оставаясь группой только в оперативном смысле. КПРФ-овские «октябрьцы» и не думали отказываться от участия в деятельности группы, и группа стала, таким образом, межпартийной.
Личный состав группы принимал участие во всех крупных акциях оппозиции, особенно тогда, когда дело доходило до открытых силовых столкновений – в июньской «осаде империи лжи» (товарищ Г. был даже дежурным помощником коменданта лагеря, чередуясь с Козлобаевым и Носовым), в схватке на Гагаринской площади. Личный состав группы нёс двойную, а часто – и тройную нагрузку. От общей партийной нагрузки никто никогда не отказывался, решая, помимо этого, довольно специфические задачи. Владея навыками контрпропаганды, члены группы во время оппозиционных митингов и ежевоскресных «цепочек» выявляли обильно засылаемых противником идеологических диверсантов, распространителей панических слухов, патологических скандалистов и разного рода «шизу» и умело изолировали их.
Члены группы обучали и инструктировали дружину РКРП, являясь одновременно её боеспособным и наиболее дисциплинированным ядром.
Однажды белогвардейцы установили на цоколе снятого ими памятника Ф. Э. Дзержинскому большой деревянный крест с надписью «Жертвам борьбы с большевизмом». Около двух часов ночи члены группы «Октябрь» подошли к цоколю (гладкому чугунному цилиндру высотой более 5-ти метров). Один из них хитроумно забрался наверх и ножовкой начал спиливать крест. Вскоре подошли милиционеры (как это ни странно на первый взгляд – сотрудники ГАИ; дело в том, что к памятнику Ф. Э. Дзержинскому нет пешеходной дорожки), и недружелюбно поинтересовались: «Что здесь происходит?» Несколько «октябрьцев» предъявили свои служебные удостоверения, один из них негромко произнёс какие-то фамилии… Недружелюбие милиционеров как ветром сдуло, один из них даже сходил в постовую будку (напротив «Детского мира») и принёс объёмистый термос с горячим кофе – стояла поздняя осень, на улице было, мягко говоря, прохладно. Хотите – верьте, хотите – нет, но такое повторялось… 3 раза! Правда, во второй и третий раз кофе «октябрьцев» уже не поили, но и крест спиливать не мешали. После третьего спиливания белогвардейцы прекратили его восстанавливать.
Очередное (и последнее) «восхождение» на цоколь памятника Ф. Э. Дзержинскому «октябрьцы» совершили во время митинга 7 августа 1992 года, когда товарищ Г. на глазах у всех взобрался на цоколь и укрепил на нём большой красный флаг.
Аналогичная история произошла с одноименным крестом, который белогвардейцы устанавливали в развалинах варварски разбитого ими памятника Я. М. Свердлову. Его (крест этим самым «жертвам») один раз обмазали фекалиями и два раза – жёлтой краской (после первого раза от «натуральных» фекалий решено было отказаться, ограничившись их символом – краской соответствующего цвета).
Сейчас пока рано рассказывать о роли «октябрьцев» в событиях октября 1993 г. Обладая довольно специфическими навыками, они выполняли, то все вместе, то порознь – весьма конфиденциальные задачи. Достаточно сказать, что все руководители восстания, кроме Хазбулатова, особенно генералы Ачалов, Титов и Макашов, хорошо помнят всех «октябрьцев» в лицо.
Хазбулатов же, демонстративно окружив себя только «своими», «срубал» результаты полных, объективных, точных и своевременных докладов,поступавших генералам от «октябрьцев». Затеяв бессмысленный выезд в Останкино, Хазбулатов вообще проигнорировал мнение других руководителей восстания, в том числе и основанные на «октябрьских» источниках.
После разгрома октябрьского восстания группа сосредоточила свои усилия на восстановлении структур Сопротивления. Это было обусловлено тем, что руководство почти всех оппозиционных организаций (кроме, разумеется, Зюганова) находилось до конца февраля 1994 г. в Лефортово. Все были задержаны сразу же после восстания, и только одному Анпилову, не без помощи «Октября», удалось скрыться и оставаться на свободе аж до ноября 1993 г.
А в октябре 1994 г. действующему противнику удалось осуществить свою давнюю мечту – «вычислить» и обезвредить бессменного руководителя (командира ) группы тов. Г.
6 октября 1994 г. его задержали в его служебном кабинете – на момент задержания он работал в Военной прокуратуре Московского гарнизона. Группу захвата возглавлял известный «подберёзовый» ФСБшник (тогда ФСК) А. Литвиненко, ныне получивший политическое убежище в Великобритании, выдавший после этого англичанам все известные ему ФСБшные и государственные секреты.
Сразу же после задержания был применён метод «экспресс – допроса», в очень смягчённом виде описанный в книге Богомолова «В августе 44 –го» как метод «экстренного потрошения». Этот метод строится на принципе неожиданности – после задержания (как правило, внезапного), при активном физическом воздействии задержанный, не успевший «прийти в себя», более податлив на всяческие предложения «об облегчении своего положения». Проще говоря, успевший осознать своё положение, отмобилизовать свою волю к сопротивлению и внутренне подготовиться к выпавшим на его долю испытаниям человек может не «сломавшись» выдержать гораздо более интенсивное «воздействие», чем то сравнительно меньшее «воздействие», которое «сломает» его, будучи применённым сразу же после внезапного задержания. Это означает, что сразу же после задержания, едва автомашина отъехала от здания прокуратуры, его начали избивать. Но, если в повести Богомолова с задержанным фашистским диверсантом обошлись довольно мягко, разбив ему в кровь нос и верхнюю губу, то над тов. Г. «трудились» всерьёз. Достаточно сказать, что из здания РУБОП на ул. Шаболовка,8 его привезли в ИЗ – 48/1 (ныне ИЗ-77/1, «Матросская Тишина») со сломанными рёбрами. Сухие строки документов (т.3,л.д 50-56 уг.дело №29/00/0036-94) гласят: «жалобы на острую боль в правом боку…Рентгенограмма…объетивно…дианоз: перелом 13 и 14 рёбер». И это – только то, что властям пришлось – таки зафиксировать в документах!
После нескорого и неправосудного осуждения (следствие и суд длились с 6.10.1994 г. по 12.07.1997г., т.е ровно 20 месяцев) тов. Г. был направлен в ИК – 349/13 – г. Нижний Тагил. Вскоре туда начала поступать газета «Молния» – тов. Г. не сидел, сложа руки, даже в застенках режима . По воскресеньям начал работать «кружок историко – политических знаний», члены которого изучали и обсуждали политическую прессу, лишь изредка вдаваясь в историческую науку. Администрация ИК долгое время относилась доброжелательно, ошибочно усмотрев в тов. Г. зонного «активиста», зарабатывающего вожделенное «УДО» – условно-досрочное освобождение. Терпение администрации лопнуло через 11 месяцев – не пробыв в ИК и года, тов.Г. был отправлен обратно в «Матросскую Тишину», а после того, как и туда начала поступать оппозиционная печать, а вся камера, в которой он содержался, проголосовала на выборах за № 35 списка «Сталинский блок за СССР» – в «Лефортово», «Следственный изолятор №1 ФСБ РФ».
К сожалению, отрезанный от внешнего мира, получавший крайне скудную и одностороннюю информацию тов. Г. не сразу узнал о перерождении В.Анпилова и его окружения и до самого выхода на свободу вёл среди заключённых объективно вредную проанпиловскую пропаганду. В октябре 1994 г. большая часть «октябрьцев» оставалась в рядах РКРП – «Трудовой России», а после исключения Анпилова из РКРП, ориентируясь на оставшегося «анпиловцем» командира, перешли в «КТР». Но ТАКИЕ – деятельные, бескомпромиссные, действительно опасные для режима коммунисты – были уже «не ко двору».
Некоторые, видя по сути прорежимную, предательскую по отношению к рабочему движению деятельность Анпилова, ушли сами, других – самых стойких, считавших поведение Анпилова не предательством, а трагическим заблуждением, Анпилов и его новое окружение «выдавливало», изгоняло, не брезгуя ни откровенной клеветой, ни явными «подставами» (например, некоторым вопреки их желанию предоставляли слово на анпиловских митингах , предварительно озвучив в мегафон фамилию, воинское звание и… МЕСТО РАБОТЫ!) Группа «Октябрь» временно перестала существовать…
Освободившись 12 июня 2002 г., тов. Г. на следующий же день, 13 июня, пришёл в штаб «Трудовой России». Анпилов лицемерно принял его с «распростёртыми объятиями», на митинге 22 июня 2002 г. в «Останкино» вывел его на трибуну, громогласно превознося его мужество, стойкость, верность идеям коммунизма. И в тот же день направил его в подчинение 19-летней девушке – «командиру Московского батальона АКМ» М. Донченко. Дисциплинированный, не привыкший обсуждать приказы офицер молча проглотил эту горькую и по-анпиловски подловатую «пилюлю» и начал укреплять дисциплину разбитного «машкиного войска», пытался обучать М. Донченко основам командно-методической подготовки, военного дела, организации проведения занятий с личным составом, планированию. Однако высокомерная и властолюбивая «кавалерист – девица» учиться ничему не хотела, зато взяла курс на «свержение» «Главнокомандующего АКМ» С. Удальцова. Никаких доводов она, конечно, не слушала и слушать не хотела, продолжая сколачивать группу «донченковцев» в противовес «удальцовским», проще говоря – заниматься мелким интриганством, сплетнями и склоками. В довершение всего М. Донченко блистательно «запорола» десантную подготовку, лично допустив две подряд предпосылки к лётному происшествию – раскрытие запасного парашюта в Орле (август 2002 г.) и неправильное приземление, повлекшее травму ноги в Ессентуках (июль 2003 г.) Это были её 2-ой и 3-ий прыжки. После этого она категорически запретила всем своим подчинённым какие – либо занятия под руководством тов. Г.
В феврале 2004 г. В. Анпилов, придравшись к случаю с И. Федоровичем (проще говоря, после его ареста), устроил генеральный погром АКМ. Тов. Г. и М. Донченко он (Анпилов) прямо обвинил в организации взрыва, совершённого Федоровичем на Раушской набережной, несмотря на то, что даже явно не беспристрастное к оппозиции следствие пришло к выводу, что Федорович действовал по своей инициативе, никого не ставя в известность даже о своих намерениях, и притом в состоянии душевного заболевания. Т.е. Анпилов громогласно обвинил тов. Г., М. Донченко и некоторых других лиц в том, в чём не посмели обвинить их ФСБшники, ГУБОПовцы иже с ними государственный обвинитель по делу Федоровича! Воистину, создавалось впечатление, что представители именно этих структур послали Анпилова, согласно известной пословице, в церковь, где он, по той же пословице, расшиб себе лоб. И Анпилов же, в силу присущих ему подлости и и лицемерия, продолжая в лицо улыбаться тов. Г., начал за его спиной распускать слухи о том, что тов. Г. якобы «завербован» ещё в период «пребывания в местах». Анпилов явно сам не верил в то, что говорил о нём. Иначе он не продолжал бы поручать тов. Г. весьма ответственные задачи. Например, через месяц после того, как Анпилов заочно объявил тов. Г. «провокатором», он же поручил тов. Г. доставку ему из Рязани весьма крупной суммы денег (4 пачки, завёрнутые в газету, отнюдь не «десятирублёвок» и даже не «стольников») от спонсирующего Анпилова чиновника областной администрации Е. Пискуна. Однако подлый анпиловский навет с удовольствием подхватила охочая до сплетен и слухов околооппозиционная «тусовка», состоящая, по большей части, их бывших и ныне состоящих членов РПК. Разумеется, самыми первыми после Анпилова были исключённая из Гагаринской п/о РКРП В. Басистова и её верный «Санчо Панса» – психически неполноценный (с детства состоящий на учёте в ПНД) Г. Алёхин.За ними последовали А. Лебедев, Т. Иванова, В. Дианова, Н. Глаголева, Т. Калиберда, и конечно же, бывший участковый «контрразведчик» А.Крючков.
Несколько позже к этому гнусному хору присоединилась обманным путём проникшая в Восточную окружную п/о КПРФ махровая националистка Н. Азарова.
21 ноября 2003 г. Анпилов совершил очередное предательство – заключил «предвыборный» договор с «Евразийским союзом», лично подписавшись под программой, в которой на стр.8 указывалось: « – Нам чуждо кликушество большевистских наследников». С этого момента каждого, рассуждающего, имея ввиду «анпиловцев», о каком-то «единстве левооппозиционных сил», можно было с полным основанием считать явным и сознательным предателем дела Революции.
6 декабря 2004 г., на квартире М. Донченко состоялось собрание примыкающих к ней членов АКМ, на котором тов. Г. поставил вопрос о разрыве с анпиловщиной ввиду её ставшей очевидной провокационности и ангажированности режимом. Мнения разделились, поскольку юная карьеристка М. Донченко, лицемерно взывая к «единству» и «недопущению раскола», вовсе не собиралась уходить от Анпилова. Тов. Г. и с ним ещё два человека покинули сборище анпиловских подхалимов, именно этот день – 6 декабря 2004 г. – является днём возрождения «Октября». «Донченковцы», конечно же, завопили о «раскольниках», «провокаторах», и т.п. Это было явным и заведомым лицемерием – буквально через 43 дня, 18 января 2004 г., те же «донченковцы» прямо на устроенной Анпиловым в ДК им. Ленина шутовской «Конференции всех левоппозиционных сил» спровоцировали конфликт с «удальцовской» частью АКМ (свыше 40 человек!) и буквально вынудили и без того недовольного их радикализмом Анпилова бесповоротно и окончательно «изгнать» их, т.е. устроили самый настоящий раскол, после чего Анпилов совершенно серьёзно провозгласил М. Донченко «Главнокомандующим (!) АКМ», а оставшуюся вокруг неё группу из 5 (по другим данным – 7) человек – единственными «подлинным», «законным», «настоящим» АКМ. Именно с тех пор многочисленные, сплочённые, отмобилизованные члены отметившегося целым рядом ярких радикальных акций «удальцовского» АКМ прозвали мягких, послушных «анпиловскому ЦК» «донченковцев» «машкино войско». Удобно устроившегося при Анпилове на мягкое и тёплое (и в прямом, и в переносном смысле) место «Главнокомандующего» это уже не беспокоило…
А группа «Октябрь» стала возрождаться. Во-превых, вышли из состояния «консервации» некоторые «октябрьцы» первого набора, часть из них уже находилась в запасе или иным путём покинули государственную службу.
Во-вторых, к группе примкнули освободившиеся к тому времени из мест лишения свободы бывшие сотрудники правоохранительных органов, лично знавших тов. Г. по совместному «отбыванию», те, для кого в «Матросскую Тишину», на «Пресню» и в Нижний Тагил поступала через тов. Г. анпиловская «Молния» и др. оппозиционная литература. Между прочим, именно эта часть «октябрьцев», узнав о том, что Анпилов «объявил» тов. Г. «завербованным ещё в «местах», намеревалась сорвать какой-нибудь анпиловский митинг, закидав Анпилова яйцами или помидорами, и не сделала этого только по просьбе тов. Г., не желавшего сводить личные счёты с «Витюхой Евразийским». Вместо этого был издан и распространён выпуск № 1 «На ножах» со статьями «Измена!», «Измена – 2» и «Витька – наш презедент», разоблачающие анпиловщину как социальный феномен и разглашающие подлые тайны «мадридско – анпиловского» двора.
В-третьих, в группу «Октябрь» «второго набора» стали принимать гражданскую молодёжь и не проходивших действительную военную службу – «первый набор» состоял только из «действующих» (находившихся на действительной военной службе) военнослужащих.
Тов. Г. 9 января 2004 г. подтвердил своё членство в РКРП, делегатом Учредительного Съезда которой он являлся. И уже на следующий день, 10 января, принял участие в «цепочке по защите Мавзолея», ежесубботне проводимой Б. Гунько. Тов. Г. сразу же вступил в острую идейную полемику с правотроцкистской фракцией РКРП – РПК, возглавляемой А. Крючковым. Однако лицемерный, злопамятный, себялюбивый, поднаторевший в подковёрных игрищах Крючков, вопреки своим же призывам «добросовестно, цивилизованно вести полемику», в действительности прибегал к совершенно другим формам «полемики» и, спровоцировав с помощью бездумно – послушного А. Лебедева конфликтную ситуацию в первичной п/о , ЗАОЧНО исключил тов. Г. из РКРП-РПК. Исключение Крючков «провёл» в 4 «раунда» –«первичка» – бюро МК – заседание МК – пленум МК. На пленуме МК едва не произошёл «сбой системы» – почти половина участвующих проголосовала против исключения, однако Крючков почти силой «продавил» исключение. Только Центральная Контрольно – Ревизионная Комиссия (ЦКРК) признала недействительным это позорное решение. Однако и после этого неугомонный Крючков, грубо попирая Устав партии, собрал какую – то «комиссию», которая, по замыслу Крючкова, должна была принять «обращение к ЦКРК» с требованием(!) пересмотреть принятое ею решение. «Я не желаю состоять с ним в одной партии!» – не мудрствуя лукаво, заявил Крючков, закатив на первом же заседании этой «комиссии» форменную истерику. «Я, я решаю, что нужно для партии!» – вторила ему его верная сторонница и «замша» Глаголева.
Может быть, и не стоило бы об этом столь подробно рассказывать, но одним из поводов для исключения Крючков официально «предъявил» – БОРЬБУ С АНПИЛОВЩИНОЙ! – т.е. одно из основных направлений деятельности «Октября»! Наблюдая крючковско-глаголевскую истерику по этому поводу, тов. Г. спокойно и иронично заметил, что не имел бы ничего против Анпилова и даже, по мере возможностей, помогал бы ему, если бы его «евразийские» союзники повели борьбу с «кликушеством ТРОЦКИСТСКИХ наследников». Реакцию комиссии, которую остроумные РКРПшники успели к тому времени окрестить «комиссией Мак-Карти энд Крючкова по расследованию антиамериканской и антитроцкистской деятельности», описывать не стоит – противно и излишне натуралистично. Достаточно сказать, что после этого на заседания «комиссии» тов. Г. больше не приглашали и вырабатывали своё обращение к ЦКРК заочно, лишив тов. Г. даже теоретической возможности возражать против абсурдных «обвинений», выдвинутых находившимся уже в крайне болезненном (менее чем за 1 месяц до смерти) Крючковым.
Кроме борьбы с анпиловщиной, группа «Октябрь» при помощи членов РКРП-РПК Чеченцева и Буренкова разоблачила и нейтрализовала деятельность так называемого «Высшего координационного совета», состоящего из незабвенного Галика (так в паспорте) Петрова и служащего ООО «Центринвест» самозванца В. Перетрухина, возглавляемых клиническим психопатом Федюшкиным, высокопарно именующим себя «Артуром». Умело сочетая применение оперативной техники – оптических и аудиозаписывающих приборов с методами наружного наблюдения и агентурного проникновения, «октябрьцы» «вычислили» места «конспиративных» встреч – «Общежитие» и «Теремок», оказавшихся офисом ООО «Центринвест» по адресу «Последний пер,26» и сторожкой в Нескучном саду, и «обезвредили» их – сторожка, например несколько раз покрывалась надписями, разоблачающими «секреты « незадачливых «конспираторов». В архиве «Октября» до сих пор хранится аудиозапись разговора, в котором Перетрухин прямо призывает к физической расправе над тов. Г, («ему нельзя ходить по земле»), а подвыпивший горе-«разведчик» Задерей, ко дню
рождения которого было приурочено это превратившееся в заурядную пьянку «совещание ВКС», даёт по этому поводу «руководящие указания» В результате умело спланированной и проведённой оперативной комбинации Перетрухин получил головомойку от начальства и «ушёл в тину» , Галик, проживающий по адресу: Ленинский проспект, д. 64 кв. 200, «засухарился» в НПО «Единство» по адресу: Олсуфьевский пер.,6 стр.2,3,4 тел. 472-4190, а понявшие, с кем имеют дело, тов.тов. Антипенко, Харизоменов, Макаров, Берёзин и др. покинули федюшкинский «теремок», сделав на прощание характерный жест указательным пальцем около виска. Верным последователем Федюшкина осталась только непрошибаемая Н.И. Польченко, до сих пор бережно хранящая выданное ей лично Федюшкиным от имени ВКС «удостоверение» в том, что она является… Генеральным прокурором СССР. «Октябрьцы» же иронично именуют её за это «Генеральнейшей прокурессой мира и его окрестностей».
Группа «Октябрь» внесла достойный вклад в борьбу с одиозным, состоящим из 2-ух человек «Моссоветом», члены которого – В. Басистова и Г. Алёхин – систематически разворовывают собранные на нужды политзаключённых деньги, тратя часть из них на свои личные нужды, а часть на поддержку вставшего на путь предательства А. Плево.
Начиная с июня 2005 г. по настоящее время группа «Октябрь» вынуждена ежемесячно выделять не менее 3 тыс. 500 рублей на обеспечение поездок на Украину подло преданной и брошенной на произвол судьбы крючковско-глаголевским «Комитетом защиты политзаключенных – борцов за социализм», фоминским «Международным (ха!) комитетом защиты политзаключённых», и конечно же, вконец ссучившимся «Моссоветом» матери политзаключённого по пыточному «Одесскому» Александра Смирнова – Л.Р. Смирновой да ещё и защищать её от набившегося в эти «комитеты» хулиганья и провокаций ловко прикрывающегося своей душевной болезнью «моссоветовца» Г. Алёхина, один раз прямо возле музея В.И. Ленина сдавшего Л.Р. Смирнову и не оставившего её тов. Г. милиции, лично вызывав милицейский наряд и помогавшего милиционерам заталкивать их в милицейскую автомашину.
Таков далеко не полный перечень дел «октябрьцев» второго набора.
В настоящее время группа «Октябрь» является межпартийной (в её составе есть члены РКРП-РПК, КПРФ, ВКПБ, КПСС и беспартийные) неполитической организацией. Основными направлениями своей деятельности «октябрьцы» считают:
- Бескомпромиссную борьбу с конкретными проявлениями оппортунизма, соглашательства, «объединюшничества» и примиренческого отношения к отступлениям от принципов диктатуры пролетариата, общественной собственности на средства производства и пролетарского интернационализма в коммунистическом движении, от кого бы они не исходили;
- Выявление и нейтрализацию проникших в коммунистическое движение шкурников, расхитителей, приспособленцев, подхалимов и стяжателей, заигрывающих с недостаточно сознательными коммунистами буржуазных националистов, «рыночников» и либералов;
- Оказание реальной материальной и иной помощи политзаключённым -революционерам и их семьям, независимо от их «лояльности» к лже-правозащитным «комитетам» Глаголевой и Фомина;
- Спортивную и военно-техническую подготовку активистов коммунистического движения, особенно не проходивших действительную военную службу либо проходивших её на нестроевых должностях, в том числе радикально настроенной молодёжи.
Для выполнения этих задач группа «Октябрь» располагает необходимой оперативной техникой, снаряжением, экипировкой для личного состава, собственной издательско – полиграфической базой (брошюра «На ножах», тематические листовки), высококвалифицированными кадрами командного и преподавательского состава.
Руководство группы сумело организовать обучение личного состава по морской и воздушной десантной, юридической, технической, тактико-специальной, физической и стрелковой подготовке.
Таков итог 14-ти летней (с перерывом) деятельности группы «Октябрь». Такова её история. Не сомневайтесь: члены группы ещё впишут не мало ярких, захватывающих страниц в летопись борьбы Советского народа за освобождение нашей Родины – Союза Советских Социалистических республик.
Историк.
