Последний звоночек

Известный «уральский» агитатор и пропагандист Константин Семин, — по всей видимости, устав от вопросов своих подопечных, некоторые из которых искренне недоумевают по поводу того, что этот работник российского буржуазно-государственного телевидения весьма избирательно применяет марксистский классовый подход в своих агитации и пропаганде, — решил объясниться с поклонниками и выдал программную статью. Заголовок подобрался соответствующий: «Марксизм и классовый подход». Обнародована она была 23 июня, и получилось символично: на следующий день после очередной годовщины вероломного нападения нацистской Германии на Советский Союз «телевизионный марксист» не менее вероломнообрушился на умы своих тоскующих по Советскому Союзу последователей.

«Манифест» Семина заслуживает того, чтобы разобрать его подробно, — и не только в силу того, что Семин, имея эфир на путинском телевидении, приобрёл уже достаточно сильное влияние в среде сочувствующих коммунистическим идеям россиян. К тем незамысловатым, в общем-то, мыслям, которые он излагает, многие из российских клонящихся влевоинтеллигентов, по всей видимости, подходят и самостоятельно, — а последствия этого, как я постараюсь показать далее, могут быть просто ужасными.

Прежде, чем говорить о концепции, лёгшей в основу построений Семина, следует сказать несколько слов о внешнем виде. Об оболочке, в которую Семин свою концепцию завернул. Приведу полностью первый абзац статьи, — это, заодно, избавит меня от необходимости пересказывать «размышления» пропагандиста:

«Очень многие наши товарищи отождествляют марксизм и классовый подход. Мол, главное в марксизме – это рассматривать все с классовых позиций в теории и выступать за интересы рабочего класса на практике. На самом деле это неверно. Такой подход вряд ли вообще имеет что-нибудь общее с марксизмом. Это подход и теоретически, и практически – буржуазный. Маркс в известном письме к И. Вейдемейеру от 5 марта 1852 года специально указывает, что классовую борьбу открыл не он, что буржуазные историки буржуазные историки задолго до него изложили историческое развитие этой борьбы классов, а буржуазные экономисты – экономическую анатомию классов. Маркс открыл, что классовая борьба ведет к диктатуре пролетариата, а последняя – к уничтожению классов, то есть, получается – и к уничтожению пролетариата. Я думаю, что не будет преувеличением сказать, что марксизм – это учение о путях и условиях уничтожения пролетариата»

Чувствуете ли, товарищ Читатель, сколько тут лишних слов? «Вряд ли вообще имеет что-нибудь общее», «не будет преувеличением сказать»... тут даже двойное повторение словосочетания «буржуазные историки» не выглядит простой опиской, — Семину же нужно вбить в головы читателей, что классовый подход «буржуазен», а раз буржуазен, значит неправилен (и вообще не заслуживает того, чтобы о нём вспоминать, потому что где буржуазия, там и капитализм, который, как все уже выучили, суть «дерьмо»). И ради чего? «Такой подход вряд ли вообще имеет что-нибудь общее с марксизмом», — так имеет или не имеет? Highly likely "по-ленински" какое-то, право же...

Ещё в феврале нынешнего года Семин высокомерно заявлял (поучая тех левых неудачников, которых на путинское телевидение не пускают), что «швыряться цитатами, ссылаясь на отношение РСДРП к выборам ("Детская болезнь левизны" и пр) — проявление безграмотности», — но за прошедшие несколько месяцев его отношение к цитатам, похоже, стало гораздо более уважительным:

Это обстоятельство подметил уже Ленин:
"...Главной опорой капитализма в промышленно развитых капиталистических странах является как раз часть рабочего класса, организованная во ІІ и ІІ 1/2 Интернационалах. Если бы она не опиралась на эту часть рабочих, на эти контрреволюционные элементы внутри рабочего класса, международная буржуазия была бы совершенно не в состоянии удержаться".
С тех пор, когда эти слова писались, ситуация если и изменилась, то только к худшему. Здесь, как видите, Ленин называет главной (заметьте, именно главной) опорой капитализма только часть рабочего класса промышленно развитых капстран и говорит только о контрреволюционных элементах внутри его. Он имел в виду, что в то время была и другая часть рабочего класса, которая объединилась в партии, создавшие III Интернационал. Сегодня подобных партий нет в подавляющем большинстве промышленно развитых капиталистических стран и рабочий класс этих стран реакционен по преимуществу

Этот отрывок я попрошу Вас, товарищ Читатель, запомнить, — к нему ещё придётся вернуться. Пока же обратите внимание на это: «Здесь, как видите, Ленин называет главной (заметьте, именно главной)...». Нашёл, нашёл агитатор и пропагандист, за что уцепиться, вбивая в головы читателям то, что он им в головы вбивает. «Именно главной», понимаете? Не второстепенной какой-нибудь...

Теперь настало время перейти к концепции. И начать, разумеется, следует с философских основ. Не буду утомлять Вас, товарищ Читатель, долгими предисловиями, писать которые я всё равно не умею: основой построений Семина является идеалистическое понимание истории, согласно которому ход общественно исторического процесса определяется идеями, «борьбой идей», сознательными решениями отдельных «великих личностей» и (не менее великих) партий. И Семин даже ничего не скрывает, он прямо говорит: «Как только какой-то этап достигнут, важно вовремя поставить перед рабочим классом новую, более сложную задачу. Именно в этом – в умении определять все более и более сложные задачи и в умении в этой беспрестанной смене задач и целей строго выдерживать стратегический курс на уничтожение разделения труда, уничтожение классов – и состоит главная роль пролетарской партии, с которой, в конце концов, не сумела справиться ни КПСС, ни большинство других коммунистических партий в ХХ столетии, что и послужило основной причиной поражения социализма в наших странах (...) Или еще один пример – анализ причин поражения социализма в СССР. Некоторые марксисты просто считают себя обязанными свести их к классовой борьбе. Они вполне законно возмущаются концепциями внешнего заговора или предательства Горбачева, но считают, что если развал СССР не считать результатом внешнего заговора или предательства Горбачева, значит это – результат внутренней классовой борьбы. И начинают выискивать там классы». Итак, не материальная классовая борьба привела к поражению социализма в СССР, но сугубо идеологическое неумение КПСС определять все более и более сложные задачи, — таково основополагающее «открытие» Семина.

И хотя Семин по ходу своих рассуждений упоминает иногда «реальные силы» (он же выдаёт себя за марксиста, как же ему совсем без «реальных сил»), — нетрудно заметить, что, по существу, в его построениях объективная реальность отсутствует вообще. Нету в изложении Семина объективныхзаконов исторического развития, нету объективного, независящего от человеческих сознания и воли (напротив, определяющего их), движения социальной материи, — а есть сплошная «борьба идей». Отсюда, — на это прошу обратить особое внимание, — уже само собой вытекаетпротивопоставление «буржуазной» классовой борьбы (которую открыл не Маркс) «коммунистической» диктатуре пролетариата (необходимость которой открыта Марксом)... потому что и то, и другое, в изложении Семина, суть самостоятельно существующие идеи. В «мире идей» существующие, — и там, разумеется, «буржуазные» и «коммунистические» идеи, в силу противоположности «буржуазной» и «коммунистической» идеологий, находятся друг с другом в непримиримом противоречии, так что «или за классовую борьбу — или за уничтожение классов», третьего не дано: «Диктатура же пролетариата – это не за рабочий класс, а за уничтожение классов, в том числе и рабочего класса».

С материалистической точки зрения всё это, конечно, выглядит крайне нелепо. Да, действительно, классовая борьба открыта до (и даже задолого до) Маркса, — но следует ли отсюда, что после новых открытий в этой жеобласти, классовая борьба куда-то пропала? Разумеется, нет. Классовый подход не был открыт Марксом, — но от этого он вовсе не перестаёт быть правильным. Правильность или неправильность того или иного подхода вообще определяется не тем, «буржуи» его открыли или «коммунисты», — она определяется исключительно тем, насколько данный подход соответствует объективной действительности. Иное дело, что разные общественные условия (в частности, классовое положение тех или иных исследователей) создают в процессе познания вполне определённые ограничения; буржуазные французские историки эпохи Реставрации, в самом деле, открыли классовую борьбу, — но они попросту не могли увидеть необходимость (не «желательность», а именно историческую необходимость) диктатуры пролетариата, как итога классовой борьбы в буржуазном обществе (к слову, среди первооткрывателей классовой борьбы был Тьер, в 1871 году возглавивший французское «Правительство национальной обороны» и ставший палачом Парижской Коммуны, первого в мировой истории государства пролетарской диктатуры). Разглядеть эту историческую необходимость можно было, лишь встав на пролетарскую точку зрения.

Да, действительно, тот, кто ограничивается лишь признанием факта наличия в буржуазном обществе классовой борьбы, — не коммунист. Люди, признающие существование классовой борьбы, могут быть и сознательными врагами коммунизма (снова вспоминаем Тьера... который, между прочим, с точки зрения интересов своего класса, буржуазии, действовал против коммунаров совершенно правильно, почему и смог добиться успеха). Но это не отменяет того, что «люди всегда были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самообмана в политике, пока они не научатся за любыми нравственными, религиозными, политическими, социальными фразами, заявлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных классов». То, что классовый подход могут (и небезуспешно) использовать враги коммунистов, — означает лишь, что самим коммунистам следует особенно внимательно изучить его основы и научиться правильно его применять.

Наконец, коммунисты, в самом деле, желают уничтожения пролетариата. Но как не все, кто признаёт классовую борьбу, являются коммунистами, — так не являются ими и все, кто желает уничтожить пролетариат. Уничтожать пролетариат можно по-разному: например, раздолбав производительные силы до определённого (низкого) уровня и вернув рабочих в крепостное состояние, можно, — во всяком случае, в теории, - совершить уничтожение пролетариата, превратить его в крестьянское сословие; можно, кроме того, разделить имеющиеся производительные силы между всеми рабочими, превратив каждого из них в частного собственника, — и, тем самым, уничтожить пролетариат, превратив его в мелкобуржуазную массу; а ещё, — вот это поклонникам Семина, скорее всего, будет особенно близко, — можно, не трогая базис, но создав благоприятствующие этому материальные условия, настолько отравить сознание рабочих, что они совершенно утратят всякую способность к революционной борьбе, из-за чего пролетариатпревратится в «ничто» и, соответственно, будет политически уничтожен. Коммунисты, разумеется, совсем не хотят такогоуничтожения пролетариата, — они хотят уничтожения пролетариата, которое станет делом самих рабочих и поведёт к полному уничтожению классов, стиранию различий между физическим и умственным трудом и между городом и деревней, отмиранию государства и политики (включая партийную жизнь). Стоит отметить, что если о первом (уничтожении классов) Семин и его выводок болтают довольно часто, о втором (преодолении общественного разделения труда) реже, но, всё-таки, иногда упоминают, — то о третьем (умерщвлении государства) эти «новейшие российские марксисты» не заикаются никогда. Эти «друзья народа», — все без исключения, — являются стойкими «государственниками», всякое покушение на «Государство» рассматривают, как «либерализм»... соответственно, не допросишься у них и никакой критики российского «национального лидера»; им крайне не нравится буржуазная демократия, зато ельцинско-путинское самодержавие, если судить по делам, их вполне устраивает.

Теперь перехожу к самому неприятному, — к тем общественным основаниям, на которые опирается агитационно-пропагандистская работа «теле-марксиста». Очень условно их можно разделить на гносеологические (относящиеся к теории познания) и онтологические (относящиеся непосредственно к общественному бытию).

Гносеологической основой, способствующей успеху работы «теле-марксиста», является то самое «лучшее в мире» советское образование, которое «теле-марксист» восславил в своём небезызвестном фильме «Последний звонок» (и во славу которого был создан одноимённый фонд). В советской школе тем, кто внимательно слушал учителей, давали насчёт классовой борьбы вполне определённые установки, некоторые из которых были правильными, а некоторые... не очень. Вот, например, вбивала советская школа в головы учеников установку, что «рабочий класс без Партии — ничто»; и вот, полюбуйтесь-ка, Семин вовсю к этому представлению обращается:

«С тех пор, когда эти слова писались, ситуация если и изменилась, то только к худшему. Здесь, как видите, Ленин называет главной (заметьте, именно главной) опорой капитализма только часть рабочего класса промышленно развитых капстран и говорит только о контрреволюционных элементах внутри его. Он имел в виду, что в то время была и другая часть рабочего класса, которая объединилась в партии, создавшие III Интернационал. Сегодня подобных партий нет в подавляющем большинстве промышленно развитых капиталистических стран и рабочий класс этих стран реакционен по преимуществу. Сегодня то обстоятельство, что рабочий класс империалистических стран давным-давно утерял свою революционность, очевидно для всех, и только самые безнадежные сектанты и начетчики продолжают цепляться за старые схемы, которые им почему-то кажутся марксизмом, выискивать революционность там, где она давно уже отсутствует»

Не стану останавливаться на том, что «марксист», использующий для «обоснования» своих утверждений «доводы» вроде: «...очевидно для всех, и только самые безнадежные сектанты и начетчики продолжают цепляться за старые схемы», — бьёт самого себя, ибо марксизм-ленинизм, как раз-таки, учит не останавливаться на «очевидности» («обращение Солнца вокруг неподвижной Земли», например, вполне очевидно находящемуся на Земле наблюдателю... вот только в действительности эти небесные тела движутся совсем не так), а идти от неё к сущности. Тут нужно вникнуть в логику рассуждения (которую Семин, ради «солидности», приписывает Ленину): пока были у западноевропейского рабочего класса «другие партии», — был он революционным; а раз сейчас таких партий нет — значит нет и революционности. Такое представление, — что «рабочий класс без Партии суть ничто», — при желании можно «обосновать» многочисленными цитатами из Ленина... но даже если бы сам Ленин, в самом деле, считал именно так (а он так не считал, и эти самые цитаты, на самом деле, совершенно про другое), оно не стало бы правильным. Это представление, которое вбивалось в головы ученикам советских школ, ложно. Все важнейшие классовые битвы 19 века, от восстания силезских ткачей...

...до Парижской Коммуны включительно...

...(через все сражения 1848 года, включая парижские Июньские дни), — битвы, на фактическом материале которых, собственно, и были сделаны важнейшие выводы, отличающие марксистский классовый подход от буржуазного, — обошлись каким-то образом без руководящего и направляющего влияния Коммунистической партии. Коммунисты (включая Маркса и Энгельса) внимательно наблюдали за борьбой рабочих, давали им полезные советы, лично участвовали в событиях, — но о партийном руководстве не было и речи. Среди тех же парижских коммунаров были деятели Международного товарищества рабочих («Первого Интернационала»), — но Международное товарищество рабочих никоим образом не руководило Парижской Коммуной.

Во всех вышеупомянутых классовых битвах пролетариат, в конечном итоге, потерпел поражения, — что, во многом, объяснялось именно отсутствием коммунистического партийного руководства, и советские учителя, разумеется, вовсю на этом «топтались». Но вот ведь какая закавыка: все пролетарские революции 20 века, возглавлявшиеся коммунистическими партиями, руководствовавшимися марксистско-ленинской теорией... тоже, в конечном итоге, потерпели поражения, и «заслугу» партийного руководства в этих поражениях невозможно переоценить. Есть подозрение, что, — в полном соответствии с диалектическим законом отрицания отрицания(который, как и классовый подход, тоже был открыт до Маркса), — революции 21 века вновь обойдутся без партийного руководства; на такую мысль наталкивают, в частности, события 2011 года, которые «коммунистическая» общественность, по существу, проспала (иные «коммунистические» деятели, в России и не только, по сей день видят в них исключительно «происки Государственного департамента США»). В общем и целом же, представление о том, что «класс делает классом Партия», не лишённое оснований, само по себе является идеалистическим, — и нечего удивляться, что, укоренившись в головах, оно пробивает дорогу и другим враждебным материализму идеям.

Что же до онтологической основы успеха «Агитпропа», то и она имеет к советской школе самое прямое отношение. Советское образование «лучшим в мире» стало не просто так; не просто так советские люди, столь успешно решавшие квадратные уравнения, понесли свои деньги в «МММ», «Хопёр-Инвест» и прочие «пирамиды», — и не просто так ещё раньше сложная и высокоразвитая советская промышленность упёрлась в «ЕС ЭВМ»; за всем этим стояли усилия, — иногда сознательные, а большей частью предпринимавшиеся просто потому, что «ну, а как ещё-то можно», — многомиллионной массы людей, занимавшей особое положение в советском обществе (выполнявшей особые работы и особым образом получавшей средства к существованию) и, по существу, представлявшей собой особый общественный класс. Речь, понятное дело, не о пресловутой «бюрократии»; Семин, перечисляя «возможные классы» советского общества (в котором, видимо, «классов не было»): «Некоторые марксисты просто считают себя обязанными свести их к классовой борьбе. Они вполне законно возмущаются концепциями внешнего заговора или предательства Горбачева, но считают, что если развал СССР не считать результатом внешнего заговора или предательства Горбачева, значит это – результат внутренней классовой борьбы. И начинают выискивать там классы. Первое, что им обычно бросается в глаза – это бюрократия, или как любили выражаться в перестройку, номенклатура. Те, кто попроще, сразу объявляют ее классом, те же, которые понимают, что подобный подход не соответствует даже самому упрощенному марксизму, начинают искать окольные пути – рассказывать, будто она превратилась в класс буржуазии или стала ему служить. Самых умных из этих товарищей все-таки продолжает несколько смущать то обстоятельство, что в марксизме не принято выводить экономический базис из политической, административной или идеологической надстройки, поэтому они продолжают поиски. И, конечно же, находят варианты. Например, такой: если при социализме было товарное хозяйство, значит, была и буржуазия, мелкая-мелкая но была», — этот класс даже не упоминает, потому что не упоминает о нём и большинство «этих товарищей»... в силу того, что сами «эти товарищи» принадлежали и по сей день принадлежат к той же самой большой группе людей, имя которой «интеллигенция». Интеллигенты вообще не заинтересованы в уничтожении существенного различия между умственным и физическим трудом (оно, это уничтожение, в конечном итоге принесёт пользу и им, но разглядеть это с интеллигентской точки зрения, видимо, невозможно... как с буржуазной точки зрения невозможно разглядеть те выгоды, которые бывшим капиталистам может принести построение коммунизма), — и советская интеллигенция всегда, с самых первых дней существования Советского государства, доказывала эту незаинтересованность делом. 

Контрреволюция в СССР и всех остальных социалистических странах (не только в государствах «советского блока», но и в Китае) была, по существу, интеллигентской контрреволюцией: именно работники умственного труда (напуганные, видимо, «Делом врачей») устроили «Холодное лето», приветствовали «Оттепель», зачитывались «Новым миром», стремились к «свободному рынку» (не только в «застойные» времена, но и гораздо раньше)... именно интеллигенция создала «лучшую в мире» систему образования, превратившую советский рабочих класс в «класс двоечников и троечников»... именно интеллигенты деятельно включились в «Перестройку», свергли Советскую власть и готовились уже окончательно утвердить «партийно-парламентское» интеллигентское царство (с «планово-рыночными» хозяйственными основами), - но тут в дело вмешался рабочий класс, расстановка сил изменилась, старших научных сотрудников потеснили младшие, а вместо интеллигентского «капитализма под Красным флагом» получился обычный капитализм. Российская «левая» интеллигенция до сих пор не может «простить» рабочему классу того, что он не позволил ей закончить «великие реформы» так, как ей хотелось бы, — поэтому не приходится сомневаться, что словесные упражнения Семина насчёт «контрреволюционного пролетариата» немалым числом людей будут приняты положительно. Подобные настроения существуют, разумеется, не только в России, — в Восточной Европе интеллигенты тоже винят рабочих в поражении социализма (это гораздо проще, чем посмотреть на себя), на «Западе» обижаются на рабочих за то, что те до сих пор не сделали революцию.

Мнение рабочих по поводу всего вышеперечисленного... доподлинно неизвестно, поскольку большинство людей, которые могли бы выразить их мнение, как уже сказано, «обижены» на рабочий класс. Тем не менее, кое-какие выводы можно сделать, глядя на дела; в частности, дела 2016 годаотчётливо показали, что будущая пролетарская революция может не только обойтись без руководящего и направляющего влияния коммунистов, но и обернуться против вросших в капиталистический порядок «любителей коммунистической символики». Пока «коммунистическая» интеллигенция играет в разного рода «политические игры» и радуется очередным выпускам «Агитпропа» и других подобных развлекательных телевизионных программ (на «Западе» их больше), — глубинные общественные противоречия обостряются, подготовляя взрыв, который разрушит существующую «Систему». Нельзя, увы, исключать, что на месте этой «Системы» вновь будет создан буржуазный порядок, — но, чем бы ни закончилось грядущее восстание пролетариата, ему, в любом случае, понадобится своё знамя. Два года назад, рассуждая о возможности «черной» пролетарской революции, я отметил, что этим знаменем точно не будет радужный флаг (под которым около пяти сотен лет назад объединились борцы первой «черной революции»)...

...по тем же причинам (укоренённость в «Системе») им, если ничего не изменится, не станет и советское знамя. Мне горько это признавать, но есть лишь одно знамя, которое отвергнуто «Системой» и безусловнозапрещено ею, — это красный флаг... с белым кругом и размещённым внутри него «солярным знаком» посередине. И чем глубже «западные» левые вязнут в «толерантности», а российские — в  «государственном патриотизме», — тем ближе тот страшный час, когда выступление революционного пролетариата «под свастикой» станет неизбежным.