Когда #развитие техники сворачивает не туда...

 Сегодня, — без непосредственного повода, просто по случаю выходных, — хотел бы вернуться к когда-то поднятому вопросу о смартфонах. В прошлом году, готовясь написать о том, что развитие техники иногда сворачивает не туда, куда это нужно человеческому обществу, — я долго искал подходящую картинку (помнил название, помнил автора, помнил, как картинка выглядит... а найти её в Интернете всё никак не мог, хотя чутьё подсказывало, что не могли её не выложить)... и ещё дольше искал те слова Маркса, которые меня, собственно говоря, натолкнули на эту мысль (примерно та же история: помнил общий смысл, примерно помнил, где они размещены... и всё).

Иллюстрирующую картинку я, в итоге, нашёл, а вот с цитатами из классика получилось хуже: нужный отрывок я так и не нашёл, поэтому, — прошу прощения, — использовал то, что больше всего было похоже на требующееся, и дополнил пересказом от себя. А недавно, — можно сказать, по случайности, — всё-таки обнаружил то, что искал. И хочу с Вами, товарищ Читатель, этой находкой поделиться. Тут ведь дело не в «авторитете Маркса», — дело в том, что об этом (о том, что развитие техники может «свернуть не туда») человечество знает уже полтора века. Ещё в позапрошлом веке об этом было известно, — и всё дело, выходит, в том, чтобы учитывать эту возможность (а не принимать любой «изгиб» развития современной техники как данность).

Итак... «Поскольку машины делают мускульную силу излишней, они становятся средством применения рабочих без мускульной силы или не достигших полного физического развития, но обладающих более гибкими членами. Поэтому женский и детский труд был первым словом капиталистического применения машин! Этот мощный заменитель труда и рабочих превратился тем самым немедленно в средство увеличивать число наемных рабочих, подчиняя непосредственному господству капитала всех членов рабочей семьи без различия пола и возраста. Принудительный труд на капиталиста не только захватил время детских игр, но овладел и обычным временем свободного труда в домашнем кругу для нужд самой семьи» (Маркс и Энгельс, Соч., 2-ое изд., т. 23, с. 406), — с этого всё начинается. И... не замечаете ли Вы, товарищ Читатель, чего-то очень похожего на это вот: «Принудительный труд на капиталиста не только захватил время детских игр, но овладел и обычным временем свободного труда в домашнем кругу для нужд самой семьи», — в нашей современной действительности? Смартфон — это ведь не просто «игрушка», для работы приложений постоянно нужен доступ к Интернету, а это постоянные же денежные траты «продвинутых потребителей»... только теперь всё добровольно. Как бы.

Дальше: «Машины революционизируют также до основания формальное выражение капиталистического отношения, договор между рабочим и капиталистом. На базисе товарообмена предполагалось прежде всего, что капиталист и рабочий противостоят друг другу как свободные личности, как независимые товаровладельцы: один — как владелец денег и средств производства, другой — как владелец рабочей силы. Но теперь капитал покупает несовершеннолетних или малолетних. Раньше рабочий продавал свою собственную рабочую силу, которой он располагал как формально свободная личность. Теперь он продает жену и детей. Он становится работорговцем» (там же, с. 407). В истории со смартфонами до этого пока не дошло и, кажется, не может дойти... или?

Но потом рабочим надоедает терпеть такое «развитие техники»; поначалу труженики просто ломают машины, что ни к чему хорошему не приводит, но потом они становятся умнее: «Фабричные рабочие, особенно с 1838 г., сделали десятичасовой билль своим экономическим лозунгом, подобно тому как Хартия сделалась их политическим лозунгом (...) 1846—1847 гг. составляют эпоху в экономической истории Англии. Отмена хлебных законов, отмена ввозных пошлин на хлопок и другие сырые материалы, провозглашение свободы торговли путеводной звездой законодательства! Словом, наступало тысячелетнее царство. С другой стороны, чартистское движение и агитация за десятичасовой рабочий день достигли в эти же годы своего высшего пункта. Они нашли союзников в дышавших местью тори. Несмотря на фанатическое сопротивление вероломной армии свободной торговли с Брайтом и Кобденом во главе, билль о десятичасовом рабочем дне, которого добивались так долго, был принят парламентом. Новый фабричный акт от 8 июня 1847 г. устанавливал, что с 1 июля 1847 г. вступает в силу предварительное сокращение рабочего дня до 11 часов для «подростков» (от 13 до 18 лет) и для всех работниц, а с 1 мая 1848 г. — окончательное ограниченно рабочего дня тех же категорий рабочих 10 часами» (там же, с. 290 — 293). Тут, кстати, стоит отметить, что «консервативные силы» («тори»), оказывается, выступали в качестве тактических союзников рабочего класса ещё полтора века назад, так что нынешним «изгибам партийных линий» удивляться не приходится.

Капиталисты не сдаются, и пытаются избавиться от «деспотического государственного вмешательства в естественный процесс», добиваясь даже некоторых успехов: «Двухгодичный бунт капитала увенчался, наконец, решением одного из четырех высших судебных учреждений Англии, Суда казначейства, который по одному случаю, представленному на его рассмотрение, 8 февраля 1850 г. вынес решение, что хотя фабриканты и поступали против смысла акта 1844 г., но самый этот акт содержит некоторые слова, делающие его бессмысленным. «Этим решением закон о десятичасовом дне был отменен»» (там же, с. 301), — но... «Но за этой, казалось бы, окончательной победой капитала тотчас же наступил поворот. Рабочие до сих пор оказывали пассивное, хотя упорное и ежедневно возобновляющееся сопротивление. Теперь они начали громко протестовать на грозных митингах в Ланкашире и Йоркшире. Значит, так называемый десятичасовой закон — простое мошенничество, парламентское надувательство, он никогда не существовал! Фабричные инспектора настойчиво предупреждали правительство, что классовый антагонизм достиг невероятной степени напряжения. Роптала даже часть фабрикантов: «Противоречивые решения судов привели к совершенно ненормальному и анархическому положению. Один закон в Йоркшире, другой закон в Ланкашире, третий закон в каком-нибудь приходе Ланкашира, четвертый в его непосредственном соседстве. Фабриканты больших городов имеют возможность обойти закон, фабриканты сельских местностей не находят персонала, необходимого для Relaissystem, и тем более не находят рабочих для переброски с одной фабрики на другую и т. д.». А равенство в эксплуатации рабочей силы — это для капитала первое право человека. При таких обстоятельствах между фабрикантами и рабочими состоялся компромисс, получивший санкцию парламента в новом дополнительном фабричном акте 5 августа 1850 года. Рабочий день «подростков и женщин» был увеличен в первые 5 дней недели с 10 до 10 1/2 часов и ограничен 7 1/2 часами в субботу. Работа должна совершаться от 6 часов утра до 6 вечера» (там же).

И, наконец, под влиянием этих классовых битв меняется конструкция машин: «В некоторых отраслях английской шерстяной промышленности детский труд за последние годы сильно сократился, местами почти совершенно вытеснен. Почему? Фабричный закон заставил ввести две смены детей, из которых одна работает 6 часов, другая 4 часа, или каждая только по 5 часов. Но родители не хотели продавать half-times (рабочих, работающих половину времени) дешевле, чем раньше продавали full-times (рабочих, работающих полное время). Отсюда замена half-times машинами» (там же, с. 405), — местами просто-напросто исключая использование детского труда, поначалу столь «естественное».

И таких случаев, когда сознательное вмешательство в «естественное развитие техники» не приносило ничего, кроме пользы, — уже в позапрошлом веке известно было немало: «Там, где господствует рутина неограниченного рабочего дня, ночного труда и свободного расточения человеческих сил, во всяком стихийном препятствии скоро начинают видеть вечную «естественную границу» производства. Никакой яд не уничтожает вредных насекомых основательнее, чем фабричный закон уничтожает такие «естественные границы». Никто громче господ из гончарного промысла но кричал о «невозможностях». В 1864 г. им был октроирован фабричный закон, и уже через 16 месяцев исчезли все невозможности. Вызванные фабричным законом «усовершенствованные методы приготовления гончарной массы (slip) посредством прессовки вместо просушки, новая конструкция печей для просушивания необожженного товара и т. д. — все это события великой важности для гончарного искусства, означающие такой прогресс, равного которому нельзя указать за последнее столетие. Температура печей значительно понижена при значительном сокращении потребления угля и более быстром действии на товар». Вопреки всем пророчествам повысились не издержки производства гончарных товаров, а масса продукта, так что вывоз за 12 месяцев, с декабря 1864 г. по декабрь 1865 г., дал по стоимости превышение в 138628 ф. ст. над средней величиной вывозя за три предыдущих года. В производстве зажигательных спичек считалось законом природы, что подростки, даже в то время, когда они проглатывали обед, должны были окунать спички в теплый фосфорный состав, ядовитые пары которого били им в лицо. Принудив экономить время, фабричный акт (1864 г.) заставил ввести «dipping machine» (макальную машину), от которой пары не могут доходить до рабочего» (там же, с. 487)...

...Как уже в позапрошлом веке известно было и то, что рассчитывать исключительно на добрую волю «производителей» не приходится: «Еще в октябре 1855 г. Леонард Хорнер жаловался на сопротивление, оказываемое значительным числом фабрикантов требованиям закона относительно предохранительных приспособлений к горизонтальным валам, несмотря на то, что опасность постоянно подтверждается все новыми несчастными случаями, часто со смертельным исходом, и что приспособления эти стоят недорого и никоим образом не мешают производству («Reports of Insp. of Fact., October 1855», p. 6). (...) Манчестерские фабриканты образовали в то время с целью противодействия фабричному законодательству предпринимательский союз, так называемую Национальную ассоциацию по пересмотру фабричных законов, который в марте 1855 г. в виде взносов по 2 шилл. с лошадиной силы собрал сумму свыше 50000 ф. ст., предназначенную для оплаты судебных издержек своих членов в связи с контрпроцессами по поводу обвинений, с которыми выступали фабричные инспектора (...) Шотландский фабричный инспектор, сэр Джон Кинкейд, рассказывает, что одна глазговская фирма снабдила все свои машины на фабрике предохранительными приспособлениями из старого железа, что обошлось ей в 9 ф. ст. 1 шиллинг. Если бы она присоединилась к вышеупомянутому союзу, ей пришлось бы со своих 110 лошадиных сил уплатить 11 ф. ст. взносов, т. е. больше, чем стоили ей все предохранительные приспособления (...) Фабриканты, однако, не успокоились до тех пор, пока не добились решения суда королевской скамьи, толкующего закон 1844 г. так, что он не обязывает-де устраивать предохранительные приспособления для горизонтальных валов, поднятых над уровнем пола более чем на 7 футов. В 1856 г. им удалось (...) провести в парламенте акт, которым они были удовлетворены. Акт этот фактически лишил рабочих всякой специальной защиты, предоставив им при несчастных случаях, причиненных машинами, добиваться компенсации в обычных судах (прямая насмешка при высоких в Англии судебных издержках), между тем, с другой стороны, он при помощи весьма крючкотворных положений о производстве экспертизы почти полностью исключил проигрыш процесса фабрикантами. В результате число несчастных случаев быстро возросло. За полугодие май — октябрь 1858 г. инспектор Бейкер отметил повышение числа несчастных случаев на 21% по сравнению с предшествующим полугодием. 36,7% всех несчастных случаев, по его мнению, можно было бы предотвратить. Во всяком случае, по сравнению с 1845 и 1846 гг. число несчастных случаев в 1858 и 1859 гг. значительно уменьшилось, а именно на 29%, при увеличении на 20% числа рабочих, работающих в отраслях промышленности, подчиненных надзору фабричной инспекции. В чем же причина этого? К 1865 г. страсти улеглись главным образом благодаря введению новых машин, которые с самого начала делаются с готовыми предохранительными приспособлениями и с которыми фабрикант мирится, так как они не требуют от него добавочных издержек. Кроме того, отдельным рабочим удалось получить по суду крупную компенсацию за потерю рук, причем эти судебные решения были подтверждены даже самой высокой инстанцией» (там же, т. 25, ч. 1, с. 101 — 103).

А теперь... вернёмся к нашим баранам. Нынче «естественное развитие техники» привело к появлению оборудования (извините, что называю смартфоны столь громоздким словом), которое при своём использовании превращает человека-пользователя в ничего вокруг себя не замечающий «телегибрид» второго поколения, а при технической настройке — в расковыривающую сложную технику обезьяну (сравните, товарищ Читатель, то как открываются смартфоны и мобильные телефоны похожей конструкции, с тем, как открывались пульты дистанционного управления от телевизоров... помните ещё, как выглядит пульт от телевизора?). О том, что это оборудование существенно облегчает эксплуатацию трудящихся, говорить даже излишне (водители «Яндекс.Такси» и курьеры «Деливери Клаба», полагаю, могут очень много рассказать и об этой стороне своей «само-занятости», в красках). С какой стороны должна начаться борьба за изменение сложившегося положения — я не знаю (уж точно не с требований «запретить смартфоны», ибо тупик)... но менять его нужно.