Подумалось, что есть смысл ещё кое-что сказать о «запрограммированной войне», — на сей раз о том, как к ней следует относиться рабочему классу. Прежде всего — рабочему классу страны, запрограммированной на роль «агрессора», затем — рабочим остального мира; вопрос о том, как надо вести себя рабочим «страны-жертвы», рассматривать не вижу смысла, — у этих пролетариев просто нет выбора, они, оказавшись в подобном положении, ничего и не могут делать, кроме как защищать свою Родину (если бы существовала сколько-нибудь настоящая опасность того, что в «стране-жертве» вот-вот произойдёт пролетарская революция, империалисты просто не стали бы «программировать» войну, которая стократно усиливает эту опасность), по возможности пытаясь накопить силы для будущих сражений. Условия, в которые поставлен пролетариат «страны-жертвы», крайне тяжелы, он — «жертва в квадрате», можно сказать. А вот у рабочих «страны-агрессора» и «стран-зрителей» свободы куда больше, у них есть выбор, и о нём, соответственно, есть смысл поговорить.
В очередной раз должен отметить, что мои рассуждения о «запрограммированной войне» не имеют никакого, — совсем-совсем никакого, — отношения к уважаемой Специальной Военной Операции по защите Донбасса, которую проводят уважаемые Вооруженные Силы Российской Федерации. Хотя, если погрузиться в пустые философские раздумья, да занырнуть в них достаточно глубоко... «запрограммированная война» настолько не имеет ничего общего со Специальной Военной Операцией, настолько является её совершеннейшей противоположностью, что, может быть, размышляя о «запрограммированной войне» можно, — чисто случайно, «от противного», — прийти к более глубокому пониманию и Высшего Смысла Специальной Военной Операции тоже; но тут, конечно же, я ничего не могу утверждать, могу лишь с величайшей осторожностью предполагать.
Итак, что же делать рабочим «страны-агрессора», если они оказались втянуты в «запрограммированную войну», — и если, того хуже, позволили соответствующей пропаганде увлечь себя. Здесь всё, в общем-то просто, — действовать как надо, разумеется, трудно, а вот говорить об этом нетрудно совсем, — рабочим, втянутым в «запрограммированную войну», прежде всего, нужно осознать, во что их втянули. И самое первое, что пролетариям «страны-агрессора» нужно осознать, — это не то, что капиталисты «запрограммировали войну», а то, какие настроения капиталисты разожгли в них, рабочих, осознать суть этих настроений, понять их враждебность рабочему делу. Прежде всего, добиться нужно именно этого; содержание человеческого сознания идеально, — но само по себе оно является вполне материальным обстоятельством; пока сознание человека загрязнено ложными представлениями — он слеп, и эта слепота гораздо хуже «обычной», «животной» слепоты.
Поняв и преодолев засорённость собственного сознания, рабочим следует немедленно приступать к действиям против войны; попытки «довести дело до конца, раз уж всё равно начали», — даже «по-пролетарски довести до конца», как бы наполнив изначально неправое дело «революционным смыслом», — не приведут ни к чему, кроме продолжения действия «программы», запущенной империалистами. Далее, «запрограммированная» агрессия остаётся агрессией, — даже если «программа» заранее задаёт конечное поражение агрессора и последующую национальную катастрофу для «страны-агрессора». Остановить уже идущую войну можно, лишь применив силу, — и прежде всего, против тех, кто проявляет стойкость и упрямство в агрессивных настроениях, против «агрессивного ядра». Сломать «программу» невозможно, если не сломить силу тех, кто действует по «программе»; разумеется, нужно исследовать и корни конфликта, — а по ходу такого исследования обязательно обнаружатся и свидетельства «программирования», — нужно стараться переубедить людей, которые стали жертвами обмана, но без применения силы пролетариату не обойтись.
И если действия против «запрограммированной войны» чреваты настоящей гражданской войной в «стране-агрессоре», — то не надо бояться этой гражданской войны; опыт, в частности, российской Гражданской войны показывает, что чем сильнее рабочие и их вожди боятся гражданской войны, чем больше усилий пролетариат прикладывает для того, чтобы как-нибудь избежать гражданской войны, — тем хуже им будет. В конце 1917 года солдаты навоевавшейся российской армии ненавидели царских офицеров, — большевикам не надо было даже отдавать приказ об их уничтожении, достаточно было лишь не мешать солдатской массе... но офицеров жалели, к офицерам относились по-человечески, офицеров, даже уже участвовавших в контрреволюционных выступлениях, отпускали под честное слово или, в «лучшем» случае, сажали под арест, откуда они с лёгкостью сбегали. Доходило до полнейшей нелепости: «Крыленко снова выступил с речью, в которой заявил, что только через его труп собравшиеся смогут взять Духонина. Крыленко, Рошаль и группа матросов стали у входов в вагон. Возбужденная толпа начала осаждать вагон, обезоружила караул и стащила с вагона сопротивлявшихся ей Крыленко и Рошаля. Духонин был выведен на платформу и убит»; Духонин-то в итоге был уничтожен русскими солдатами, но сколько подобных Духониных большевики спасли от народной расправы? А в итоге, многолетняя гражданская война не только не была предотвращена, но ещё и рабочий класс, после запоздалых (а потому по необходимости получавшихся и более массовыми, поскольку изначально контрреволюционная публика привыкла к безнаказанности и обнаглела) мер красного террора, всё равно получил обвинения в своей «звериной жестокости».
А что же делать мировому пролетариату, рабочему классу «стран-зрителей», наблюдающих за «запрограммированной войной» со стороны. Требовать ли ему от «своих» правительств как можно большей отстраненности от конфликта, прекращения всякой помощи «стране-жертве», нормализации отношений со «страной-агрессором», всеобщего умиротворения? И логика, и опыт истории подсказывают, что требовать ему от «своих» буржуазных правительств следует прямо противоположного. Лозунг: «Нет войне!», — это прекрасный лозунг тогда, когда война ещё не началась; но тогда, когда война уже развязана, этот прекрасный лозунг превращается в лозунг поддержки «агрессора» и тех, кто стоит за организацией «агрессии». Не неучастия в «запрограммированной войне» следует требовать мировому пролетариату от «своих» правительств, — а, напротив, прямого вмешательства в неё, каким бы «страшным» оружием ни обладала «страна-агрессор». Вмешательства, которое обязательно должно сопровождаться вооружением самого пролетариата и всего «простонародья», созданием органов (поначалу это могут быть какие-нибудь «Комитеты помощи жертвам агрессии», форма неважна), через которые пролетариат сможет самостоятельно оказывать влияние на государственную политику, выдвижением на основные управляющие должности в армии и государстве в целом лиц, пользующихся доверием пролетариата и всего «простонародья». Одним словом, мировому пролетариату следует не оставаться зрителем «запрограммированной войны» (в последнем счёте, «хозяевам» только того и надо, любая активность «простых зрителей», которую они будут как-либо поощрять, а они будут, должна оставаться зрительской активностью, не выходящей из зрительского состояния), — а перехватить инициативу у империалистов, превратить «запрограммированную войну» в настоящую народную войну против марионеток империалистов и их хозяев.
Показательный пример неправильного поведения мирового пролетариата перед лицом развязываемой империалистами агрессии, — в конце концов вышедшей из-под их контроля, а вначале, судя по очень многим признакам, вполне себе «запрограммированной», — даёт история начала Второй Мировой войны. Напомню: после того, как дорогие товарищи Димитров, Куусинен и Мануильский втянули Коммунистический Интернационал, — формально являвшийся головной организацией для большинства существовавших тогда коммунистических партий, включая и Всесоюзную Коммунистическую партию (большевиков) (запрещенная в Российской Федерации организация); роль руководства Коминтерна в делах, списываемых на «Культ личности Сталина и его последствия», по сей день остаётся малоизученной, поскольку историю тех дел, в этой части, писали самолично Куусинен и Мануильский, — в «гибридную войну» против фашистских государств и проиграли эту войну, выведя из строя наиболее боеспособную часть мирового коммунистического движения, советское руководство вынуждено было пойти на подписание «пакта о ненападении» с нацистской Германией и заняться «пожарным» приведением в порядок обороны собственно Советского государства (во второй половине 30-ых годов вскрылись факты массового вредительства и предательства среди советской армейской верхушки), а коммунистическое движение «Запада» оказалось предоставлено само себе. В частности, предоставлена сама себе оказалась Французская Компартия, имевшая достаточно большое влияние среди народа (в 1936 году коммунисты даже стали частью правящей коалиции после победы «Народного фронта» на парламентских выборах), и, в общем и целом, сохранившая боеспособность (на фронтах Гражданской войны в Испании погибло немало французских коммунистов, но и оставшихся хватило для активного участия в Движении Сопротивления).
И вот 1 сентября 1939 года нацистская Германия обрушилась на Польшу. Польское правительство показало свою полную несостоятельность, с первых же дней боевых действий оставив войска без руководства (менее чем через неделю после начала войны, когда никаким «советским вторжением» ещё даже не пахло, «Главный штаб переместился из Варшавы в Брест, а столицу страны покинули президент Игнаций Мосцицкий и правительство Польши», вследствие чего в скором времени «польские силы были рассечены на несколько частей, каждая из которых оказалась в полном окружении и не имела никакой общей боевой задачи»), польские генералитет и высшее офицерство предпочитали при первой возможности сдаваться в плен, стараясь лишь выторговать себе достойные условия содержания, — но польские солдаты и младшие офицеры, защищая свою Родину, дрались отчаянно. Великобритания и Франция, связанные с Польшей союзными договорами, объявили нацистской Германии войну, — и... ничего не сделали, имею полную возможность даже дойти до самого Берлина и взять его. Империалистические правительства продолжали линию, начатую в 1938 году в Мюнхене, — линию на «скармливание» Гитлеру восточноевропейских государств, в надежде, что «переварив» их, нацистская Германия продолжит «натиск на Восток» и сразу же обрушится на Советский Союз; линию на «программирование» войны в Восточной Европе. Но что сделали коммунисты Западной Европы? А вот что: «В сентябре 1939 ФКП начала антивоенную кампанию, призывая солдат дезертировать из армии. 2 сентября её депутаты проголосовали против военных кредитов. Генеральный секретарь партии Морис Торез, призванный в армию, дезертировал и бежал в СССР, за что был заочно приговорён военным судом к смертной казни», — вместо того, чтобы хотя бы попытаться заставить «свое» правительство воевать с фашистами всерьёз, французские коммунисты, во главе со своим вождём Торезом... встали в авангарде политики «умиротворения агрессора».
И можно, конечно, предположить, что они так поступили по «приказу из Москвы», дабы ничто не мешало Сталину «делить Европу с Гитлером»... но не обстояло ли дело наоборот. Не было ли у неких сил, имевших влияние на руководство Коминтерна, намерения создать картинку «Сталин и Гитлер делят Европу», как раз для того, чтобы лишить СССР поддержки прогрессивной общественности мира? Пища для размышлений: после смерти Сталина, когда в СССР развернулась «Борьба с культом личности», в зарубежных компартиях один за другим стали слетать со своих должностей руководители-«сталинисты»: Ракоши в Венгрии, Червенков в Болгарии, Берут в Польше... а вот Торез, оставаясь большим другом советского народа, не только никуда не слетел, но и посмертно удостоился в СССР своего собственного маленького культа личности, в честь него назвали город, его имя присвоили московскому Институту иностранных языков.
Впрочем, углубляться в конспирологию я не буду. Достаточно фактов: обладая значительной силой, имея существенное влияние во французском обществе, внеся очень большой вклад в борьбу с немецко-фашистскими оккупантами, возглавить Движение Сопротивления Французская Компартия, тем не менее, не смогла. Такая возможность, — стать ведущей силой антифашистской борьбы «на Западе», — у неё была в 1939 году, и она её упустила. Повторю, я не буду вдаваться в конспирологию насчёт того, что двигало тогда руководителями ФКП, хотя догадки у меня имеются; гораздо важнее для рассматриваемого вопроса, — как рабочему классу «стран-зрительниц» вести себя во время «запрограммированной войны», — понять, почему масса французских коммунистов поддержала своих вождей в этом, пошла за ними, сохранила доверие им после совершения ошибки, подозрительно похожей на предательство. Думается, причина была проста: оказавшись в положении «зрителей запрограммированной войны», французские коммунисты и «простые» французские рабочие не хотели воевать... и это вполне естественно. Дело не в том, что они только что пережили Гражданскую войну в Испании, и не в неприятии «грязных политических игр» империалистов, — не желать воевать это просто естественно для людей, каково бы ни было их общественное положение, каковы бы ни были их убеждения. Если есть возможность избежать участия в войне, — более чем естественно, что люди, у которых есть выбор, захотят избежать его.
Вот только помимо естественных желаний есть ещё и долг. Общественное развитие, История, — не спрашивает у людей, чего они хотят; она ставит их перед выбором, — и если люди, которым приходится выбирать, предпочитают не вдумываться, не изучать сложившееся положение и не делать то, что должно делать в этом положении, а дать волю своим естественным желаниям... жизнь, рано или поздно, жестоко наказывает людей за такой неправильный выбор. Французские коммунисты в прошлом веке, повторю, за свой неправильный выбор были наказаны не только ужасами немецко-фашистской оккупации после того, как «запрограммированная война» в Восточной Европе вышла из-под контроля «программистов»; главным наказанием для них стало то, что воевать против фашизма они, в итоге, вынуждены были в рядах буржуазного Движения Сопротивления, подчиняясь буржуазному руководству и жертвуя своими жизнями для установления буржуазного (конечно, более «мягкого», более демократического, но всё равно буржуазного) порядка в своей стране. Сознательным пролетариям всех стран мира следовало бы хорошенько усвоить этот трагический урок.
Комментариев нет:
Отправить комментарий