Севастопольский ответ на "больной вопрос" Фролова #коммунисты #рабочие #пролетариат #КПРФ #революция

В последнем на данный момент номере "Советской России" вышла статья под названием "САМЫЙ БОЛЬНОЙ ВОПРОС". Её уже перепечатала редакция сайта Московского горкома ОКП, поэтому, думается, будет нелишне сказать про неё несколько слов.

В статье отчётливо (во всяком случае, для меня) выделяются два момента: "личный" и "общественный". Начну с личного, хотя, наверное, читателям моим (особенно постоянным) уже надоело читать у меня про предателя и врага народа Фролова Александра Константиновича. Собственно, "личная" часть очередной статьи Фролова сводится к широко известному выводу психологов-криминалистов: "Преступник обязательно "обходит" территорию, нередко возвращается на место преступления". Это своё преступление Фролов, ничего не стесняясь, описывает так: "Несколько лет тому назад мне уже доводилось поднимать этот вопрос в печати: «Если движение пролетариата стихийно и бессознательно, то жди большой беды. Наше поколение советских людей уже имело однажды «удовольствие» пожить при самой настоящей «диктатуре пролетариата», не одухотворенной социалистическим сознанием. Я имею в виду 1989–1991 годы – период крупнейших шахтерских забастовок по всем угольным бассейнам Советского Союза. Именно эти забастовки развалили СССР, привели к власти в России Ельцина, Гайдара, Чубайса и т.п. Именно на их поддержку были направлены «психология и цели» забастовщиков. Вспомните польскую «Солидарность» с Лехом Валенсой во главе. И попробуйте доказать, что эти движения были не рабочими по своему социальному составу. Были! О чем это говорит? Это говорит только о том, что «руководящая и направляющая» КПСС не выполнила своей основной политической задачи – не внесла социализм в стихийное рабочее движение. Забыла о том, что эта задача – отнюдь не одноразовая («Советская Россия», 6.05.2010)", - видите, даже дату указал. А примечательна эта дата тем, что 6 мая 2010 года вышел выпуск "Советской России", в котором Фролов "ни с того, ни с сего" "наехал" на советских шахтёров, - а в ночь с 8 на 9 мая того же 2010 года прогремели "странные" взрывы на кузбасской шахте "Распадская", вслед за чем последовало восстание в ближайшем к Распадской горняцком городе Междуреченске, едва не распространившееся на весь Кузбасс (причины, по которым этого распространения сперва на Кузбасс, а потом и на всю Россию, тогда не произошло, были сугубо объективного, исторического характера). То есть, вот такая четыре с половиной года назад "красота" получилась: 6 мая в шахтёров "пальнул" Фролов, через "Советскую Россию", а уже 8 мая "пальнуло" непосредственно в одной из крупнейших российских шахт...

Дальнейшее расследование грязной и кровавой "Московско-междуреченской" истории 2010 года (как и других историй того года с участием Фролова) я оставляю следственным органам (будущей) диктатуры пролетариата, а сам перехожу к "общественной" части, которая представляется более интересной. Собственно, о шахтёрских забастовках и вообще стачечной борьбе 1989 - 1993 годов (1991-ым годом её ограничивают политические мошенники, но мы же с Вами, Читатель, не они) я уже писал достаточно подробно, поэтому сейчас позволю себе ограничиться разбором нескольких основных положений Фролова и... практическими выводами, которые актуальны на сегодняшний день.

Прежде всего, Фролов приводит возражение, поступившее тогда же, в 2010 году, на его статью от Теймураза Авалиани, одного из вожаков стачечной борьбы на Кузбассе в "перестроечные" времена: "Найдите хоть одного рабочего, – предлагал Авалиани, – довольного сегодняшним своим положением и положением своей страны? Не найдете!", - и отвечает на него: "...очень даже найдем (...) Вот, например, Егор Дроздецкий – знаменитый кузбасский шахтер, бригадир очистной механизированной бригады шахт «Нагорная» и «Полосухинская», дважды Герой Социалистического Труда, депутат, делегат и так далее. То есть яркий представитель того самого уничтоженного авангарда рабочего класса (...) Придираться к словам старого заслуженного рабочего, быть может, и не стоило, если бы в них как в капле воды не отражался экономический и политический кругозор как рабочего «авангарда», так и арьергарда – что 25 лет назад, что сегодня. И докажите, пожалуйста, что основная масса рабочих не воспринимает окружающую социально-экономическую действительность точно так же, как персональный пенсионер Дроздецкий". То есть, Авалиани попросил найти "хоть одного рабочего, довольного сегодняшним положением вещей", - Фролов (спустя четыре с половиной года!) "нашёл" персонального пенсионера и... переложил, так сказать, бремя доказывания на оппонента. Но самое показательное - даже не это (что о мнении всей "основной массы рабочих" предлагается судить по мнению одного персонального пенсионера), а то, что же, собственно говоря, пенсионер Дроздецкий сказал. Итак, Авалиани попросил найти "хоть одного рабочего, довольного сегодняшним своим положением и положением своей страны", - а Фролов нашёл пенсионера, у которого по сегодняшнему положению мнение такое: "Я так скажу: сейчас жить лучше. Конечно, многое раздражает. Например, разгул и безнаказанность тех, кто вырезает телефонные кабели и электрические провода, откручивает вентили в подвалах, курочит лифты и тому подобное. Ну неужели так сложно навести здесь порядок?! Не нравится и то, что далеко не все могут позволить себе нормальное лечение, а какие-то операции без больших денег вообще не сделаешь... В общем, проблемы есть. А когда их не было? Но зато сейчас человек может купить все, что ему нужно для жизни". То есть, пенсионер Дроздецкий-то существующим положением вещей недоволен, - более того, он хочет "порядка", и нет никаких оснований подозревать, что имеется в виду не "рабочий порядок". Но, помимо выражения этого недовольства, он говорит ещё и нечто, очень для Фролова неприятное, - а именно, констатирует, что "раньше" было ещё хуже. А "раньше" - это когда? Разве во времена Сталина? Нет. По контексту очень легко понять, что с "сейчас" Дроздецкий сравнивает отнюдь не сталинские времена, а значительно более близкие: те времена, когда у "руля" страны находились Фролов (пусть и мелкий "идеологический" клерк, а всё-таки) и ему подобные, - люди, своими то ли бездумными, то ли преступными "хозяйственными экспериментами" (по "скрещиванию Плана с Рынком") доведшие Советскую страну до "дефицита", "очередей" и прочих гадостей, о некоторых из которых будет сказано ниже.

Далее, Фролов описывает положение советских горняков: "...горняки в СССР были самым высокооплачиваемым и наилучше снабжаемым отрядом рабочего класса. Так сказать, «рабочая аристократия по-социалистически». Звезды Героев, почетные места в президиумах… путевки, «Волги», квартиры… партийная или профсоюзная карьера… знатные люди Страны Советов...", - "забывая" упомянуть об одной "маленькой", но чрезвычайно важной детали. Работа горняка в СССР была не только почётной и уважаемой, не только довольно высокооплачиваемой, но и... одной из самых опасных, смертоносных. Все дополнительные выплаты, путёвки и прочие "пряники" горняки получали потому, что каждый рабочий день они совершенно конкретно рисковали собственными жизнями и здоровьем, - если (статистики у меня под рукой нет, а искать лень) горняцкий промысел и не был впереди всего Союза по части смертности на производстве, то не столько из-за постоянной работы по повышению безопасности труда в шахтах (хотя в СССР для этого делалось намного больше, чем делается сейчас), сколько из-за выработанной поколениями умелости действий самих горняков, с крайним напряжением всех сил трудившихся и выживавших под землёй... А теперь вспомним-ка, из-за чего, собственно, начались забастовки весны-лета 1989 года: "Толчком к началу массовых забастовок послужило ухудшение обеспечения шахтерских регионов продовольственными и промышленными товарами в условиях тотального товарного дефицита, нараставшего в стране. Возмущение шахтеров накапливалось также из-за недостаточного обеспечения техники безопасности, участившейся гибели товарищей, стремлением к росту добычи угля, в то время как тонны угля лежали неотгруженными и т. д.". Развал системы обеспечения безопасности труда, начавшийся ещё в 70-ые годы XX века (благодаря тому, что страной и хозяйством "грамотно" управляли Фролов и ему подобные "экспериментаторы"), - вот что, вкупе с "дефицитом", толкнуло в конце концов горняков на выступления против... о том, против чего были эти выступления, разговор отдельный.

Фролов, тем временем, силится доказать, что из-за шахтёрских забастовок 1989 года в СССР возникла "диктатура пролетариата". Прежде всего Фролову, раз уж пошла такая "пьянка", следовало бы рассказать, как это он и ему подобные "хозяева Советского Союза" довели рабочий класс до состояния пролетариата, которому нечего терять, кроме своих цепей. Но об этом Фролов, понятное дело, ничего не говорит, зато говорит вот о чём: "ТЕПЕРЬ о том, была ли диктатура. Была. Потому что «диктатура» – не крепкое словцо, а строгое политическое понятие. Конкретный механизм ее формирования и функционирования можно проследить, например, по книге Михаила Смокотина «Холодная ярость шахтеров» (Прокопьевск, 2002). Самым драматичным моментом первой Кемеровской областной конференции стачкомов 16–17 июля 1989 года было обсуждение вопроса об отгрузке угля с бастующих шахт (...) И наконец принимается решение: «право решать вопросы отгрузки угля предоставить городским стачечным комитетам». Всё! Стачечные комитеты стали диктаторами, то есть получили в свои руки власть, опирающуюся не на закон, а непосредственно на силу – в данном случае экономическую. А это и есть научное определение диктатуры. В их руках – судьба домен, ТЭЦ и других потребителей. Грубо говоря, взяли за горло весь комплекс производства и жизнеобеспечения". Правильны ли эти рассуждения Фролова? Нет. "Экономическую власть" получает в свои руки любой стачечный комитет в ходе любой забастовки, включая тысячи стачек, проходящих в условиях "нормального" капитализма; блокирование отгрузки продукции, захват территории предприятий (а порой и захват в заложники представителей начальства), драки со "стражами порядка" и штрейкбрехерами (включая простых рабочих того же предприятия или той де отрасли, которые не поддерживают стачку) и прочие "взятия за горло", - это обычные действия забастовщиков, от которых до диктатуры пролетариата... очень далеко. Почему? Хотя бы потому, что прекращение отгрузки продукции бастующих предприятий равносильна "взятию за горло" кого-то там лишь в воображении Фролова, - а в жизни есть альтернативные поставщики ресурсов (даже если бы все шахты СССР забастовали, - у руководства Союза сохранялась возможность достать уголь за рубежом, например в других странах социалистического лагеря), запасы, те самые "стражи порядка" (которые могут просто переловить и пересажать "диктаторов", если будет нужда) и прочие факторы, в совокупности своей создающие диктатуру буржуазии в буржуазном обществе и... создававшие диктатуру пролетариата (в том числе и над отдельными, "зарвавшимися" отрядами самого рабочего класса, которые подавлять приходилось... со времён приснопамятного Викжеля) в СССР. В общем... если совсем просто (а поклонникам Фролова, как я заметил, нужно разъяснять как можно проще), есть в некоторых обществах такая штука, называется государство; и вот у какого класса в руках эта штука находится - того класса в этом обществе и диктатура.

А теперь - самое интересное и, одновременно, страшное. Вернёмся к вопросу о том, кому же противостояли забастовщики 1989 года, кого они "свергали", устанавливая свою "диктатуру". Фролов, разумеется, делает всё, чтобы его читателям этот вопрос в голову не пришёл, - в частности... прямо отвечает на него. Да-да, настолько прямо, что даже открывает подробности, которые до сих пор были неведомы мне, хотя я кое-как исследовал вопрос: "Как же распорядились шахтерские стачкомы доставшейся им диктаторской властью? А вот как. Читаем, например, в воспоминаниях первого легального советского миллионера Артема Тарасова эпизод октября 1989 года. Одним из требований Воркутинского забастовочного комитета было запретить кооперативы, которые, по их мнению, были виноваты в исчезновении из продажи мяса, мыла и сигарет. Эту дезинформацию, пишет Тарасов, шахтерам подкинули «идеологи из ЦК КПСС». Заметим, впрочем, что руководимые А.Н. Яковлевым идеологи ЦК КПСС активно выступали как раз за кооперативы. И так уж ли неправы были шахтеры Воркуты?". Внимание! Вот он, ответ на вопрос, против кого и против чего выступали борцы 1989 года: "Одним из требований Воркутинского забастовочного комитета было запретить кооперативы (...) руководимые А.Н. Яковлевым идеологи ЦК КПСС активно выступали как раз за кооперативы".

Теперь нужно пояснить. Отнюдь не с 1989 года, и даже не с 1956-го, а прямо с 1953-го, - руководство партией и страной в СССР оказалось в руках мелкобуржуазных сил, враждебных коммунизму и контрреволюционных по своей направленности. Действия этих сил, аж до 1993 года (когда была окончательно уничтожена Советская власть), сковывались самой конструкцией Советского государства, обеспечивавшей сильнейшую зависимость "партийно-хозяйственной верхушки" от "низов", от простых рабочих и крестьян, - и, тем не менее, они действовали, и уже с середины 50-ых годов они, одной рукой (вынужденно!) продолжая строить коммунизм, другой рукой совершали действия, ведшие к контрреволюции и восстановлению капитализма. Расширение области действия товарно-денежных отношений, повышение "хозяйственной самостоятельности" отдельных предприятий, Законы СССР "Об индивидуальной трудовой деятельности" (от 19 ноября 1986 года) и "О кооперации в СССР" (от 26 мая 1988 года), позволившие начать "легализовываться" многим "подпольным миллионерам" и криминальному элементу более мелкого масштаба, - всё это было проведено и принято до забастовок 1989 года и отнюдь не по требованию шахтёров... но, напротив, по инициативе партийно-советской верхушки.

Наконец, в конце 1988 года Верховный Совет СССР, по инициативе той же партийно-советской верхушки, принял "конституционную реформу", осуществление которой означало фактическое свержение Советской власти, замену полноценных Советов "советско-парламентскими" учреждениями.

То есть, восстали-то советские шахтёры в 1989 году не против социализма, но против сил, которые этот социализм весьма успешно уничтожали. Но хуже того: эти силы прикрывались... вывеской "Коммунистическая партия Советского Союза". А стало быть... вовсе не между "коммунистами" и "антикоммунистами" пришлось выбирать советским шахтёрам в 1989 году, - но между силами, восстанавливавшими капитализм открыто и силами, восстанавливавшими капитализм под "социалистическими" и "коммунистическими" лозунгами. Соответственно, патетика Фролова: "В итоге стачком подписал с Тарасовым совместный протокол о том, что больше не имеет претензий к кооператорам, устанавливает с ними тесный контакт и готов поддержать идею создания свободной экономической зоны в Республике Коми. Ну а дальше по всем угольным бассейнам стремительно пошел и перекинулся на другие отрасли процесс подчинения новорожденного рабочего движения буржуазной идеологии. Результат известен. Как это ни горько признавать, но главным тараном разрушения СССР и ликвидации советской власти были не столичные митинги, а рабочие забастовки", - лишена оснований. Разрушением СССР и постепенной ликвидацией Советской власти к тому времени уже успешно занималась КПСС (рассматриваемая как единый механизм), - горняки же, пойдя на соглашение сперва с "тарасовыми", а потом и с "ельциными", лишь сделали выбор в пользу одной из буржуазных группировок, не более того.

Конечно, это очень нехорошо, что рабочие сделали выбор в пользу одной из буржуазных группировок, а не пошли своим путём. Но... можно ли винить в этом советских рабочих? Нет. Чтобы идти своим путём, рабочему классу нужна собственная организация - своя партия. Как показывает опыт истории, создать её исключительно своими силами рабочий класс не может, - ему всегда, даже в положении когда "просто нет партии", нужна известная помощь интеллигенции; помощников из интеллигенции у рабочих может быть больше или меньше, они могут быть более или менее добросовестны, более или менее готовы отречься от себя и служить пролетариату, - но они нужны всегда, разве что, может быть, в очень отдалённом будущем рабочий класс дойдёт (будет доведён) до такого состояния, что, вопреки всем обстоятельствам, создаст партию исключительно своими силами. В 1989 году же положение было отнюдь не "просто нет рабочей партии", - но имелась партия, бывшая рабочей, управлявшая государством; хотя "рабочая составляющая" в ней слабела с каждым днём, - даже к 1989 году она (как по причине предыдущих заслуг, так и потому, что, как уже говорилось раньше, одной рукой вынуждена была продолжать коммунистическое строительство) всё ещё пользовалась у рабочих доверием, что успешно доказывает сам Фролов: "Всего в состав стачкома было избрано 26 человек, среди которых 12 были членами КПСС, а двое – даже секретарями парткомов предприятий". Рабочим нужно было не просто построить новую партию, - им нужно было ещё и преодолеть влияние старой... мудрено ли, что сделать этого они не смогли?

Впрочем, одна ошибка, которой могло не быть, тогда, в эпоху забастовок 1989 - 1993 годов, была, всё-таки, советскими рабочими допущена. Перед ними встал выбор: открытые и честные восстановители капитализма (обещавшие, в числе прочего, что если "систему планового хозяйства (...) заменить рыночной экономикой, тогда на каждом углу будут сигареты и колбаса"), - или восстановители капитализма, прикрывавшиеся "социалистической" обёрткой и требовавшие, ради этой обёртки, "затягивать пояса" (в 1991 году представители этой группировки, образовавшие ГКЧП, прямо потребовали от советских трудящихся "восстановить трудовую дисциплину и порядок, поднять уровень производства" без какого-либо увеличения зарплаты, и даже без права на проведение митингов и забастовок, в ходе которых увеличения зарплат можно было бы потребовать... и по сей день, между прочим, Партия Зюганова, наследница этой группировки, склоняет попавших под её влияние рабочих не к забастовкам, а к голодовкам, всё тому же "затягиванию поясов"). Рабочие, в конце концов, выбрали сторону "честных" буржуев... и только. Между тем, они, не имея возможности создать собственную партию, вполне могли тогда перерезать "коммунистическую номенклатуру", от ЦК КПСС до "высшего слоя среднего звена" включительно. Этого не было сделано, - а между тем, случись тогда подобный "коммунистический геноцид", этим была бы расчищена почва, на которой, в дальнейшем, вместо "постсоветского коммунистического движения" (сколь массового, столь и безвольного, обслуживающего капиталистов), вполне могла, пусть и через продолжительная время, "снизу" возникнуть настоящая Коммунистическая партия, которая стала бы подлинным авангардом пролетариата.

Но "резни коммунистов" не случилось. И теперь зюгановцы льют крокодиловы слёзы: "Почва, в которую бросаются семена социалистического сознания, обрисована в проекте реалистично, без каких-либо утешительных иллюзий: политическая инертность, вовлеченность в мелкособственническую стихию, националистические предрассудки, давление страха безработицы и жестокой конкуренции на рынке труда", - после того, как они сами в течение многих лет насаждали среди доверявших им рабочих и вообще трудящихся политическую инертность ("голосуйте за нас - а сами в управление не лезьте, у вас опыта нет, нужны профессионалы, то есть мы"), вовлеченность в мелкособственническую стихию (кто, если не Зюганов, пёкся о "климате малого бизнеса") националистические предрассудки (кто, если не Фролов, "радовал" читателей "Советской России" рассуждениями о том, что евреи-де "заслужили" Холокост). Фролов пишет, что рабочие, мол, не идут за коммунистами потому, что помнят, как их "кинули": "«Тотальное недоверие ко всему и вся», о котором говорится в проекте доклада, не могло сформироваться беспричинно на пустом месте. Коллективная память о том, как их «кинули» в ходе «перестройки» крепко держится в рабочей среде. Отсюда безыдейность, пассивность, нарочитая аполитичность, отвращение к политикам и к любой политике вообще. Шахтеры пережили разочарование такое же, какое десятилетия спустя пережили многие участники киевского Майдана (...) Сегодняшнее психологическое состояние рабочего класса – это не покорность и не неверие в собственные силы. Это, скорее, опасение новых манипуляций над собой", - и в этом есть доля истины, но... разве рабочими воспользовались только в "перестройку"? Нет. В 1998 году их активностью воспользовалась партия, в которой Фролов, кажется, до сих пор состоит, - а сейчас... путинский режим прекрасно и очень умело пользуется их пассивностью. Но... здесь содержится и ответ на вечный вопрос, "что делать": рабочим России не нужна партия, которая будет куда-то их "вести", будучи чем-то посторонним по отношению к ним, - рабочим России нужна их собственная партия, которая организует и возглавит их собственное движение. Страх же перед "манипуляциями над собой", распространённый в рабочей среде, оправдан вообще и вдвойне оправдан сейчас...

...Современный мировой империалистический порядок, в котором Россия, как и сто лет назад, является узлом противоречий, держится на своеобразных "трёх китах": имитации "противостояния России и Запада" (позволяющей буржуазии как в России, так и на "Западе", подчинять себе массы под предлогом борьбы с "происками Запада" или "русской угрозой"), имитации "борьбы КПРФ с режимом" (благодаря которой протестная активность россиян вообще и российских трудящихся, в частности, то и дело оказывается под управлением слуг антинародного режима) и имитации "борьбы коммунистов с оппортунистической КПРФ" (которую "революционные коммунисты", раз за разом, успешно проигрывают, дискредитируя и себя, и "марксистскую позицию", с которой они критикуют КПРФ). Где же здесь слабое звено, потянув за которое, можно обрушить весь порядок? Похоже, именно третье представление. Российских коммунистов (тех, кому и до сих пор не хватило решимости порвать с КПРФ, в расчёт можно не брать), на сегодня, по большому счёту, объединяет лишь одно: неприятие зюгановщины. Порой за этим неприятием кроется желание занять место Зюганова и зюгановцев, - но... не о том речь. Эту ненависть к зюгановцам необходимо претворить в конкретные действия, в масштабную кампанию всестороннего обличения зюгановщины. Целью этой кампании должно стать распространение прогрессивного севастопольского опыта на всю Россию: в этом году, на "выборах", жители Крыма и Севастополя оставили зюгановцев без депутатских мандатов (не даром же Фролов, когда итоги "выборов" в Крыму и Севастополе стали известны, завизжал по их поводу, как резаный поросёнок), - и именно к этому (не отвлекаясь на обвинения зюгановцев в "работе на режим", - впрочем, отвечать на такие обвинения нужно, и ответ, опять же, должен состоять в раскрытии предательской роли КПРФ, в наглядной демонстрации работы зюгановской партии на антинародный буржуазный режим) следует стремиться коммунистам по всей России. Нужно добиться либо того, чтобы в "парламентах" вообще не осталось депутатов-зюгановцев, - либо того, чтобы буржуазный режим открыто фальсифицировал "выборы" в пользу зюгановцев. Когда рабочие будут не шарахаться от агитаторов-зюгановцев, а избивать их, когда даже находящиеся в рядах Партии Зюганова коммунисты (из-за направленности помянутых выше фальсификаций) увидят, что зюгановская партия является составной частью режима, - вот тогда "стабильность" пошатнётся, вот тогда у коммунистического движения в России появится, наконец, возможность победить.