Сегодня у меня, наконец, есть возможность поподробнее поговорить об итогах "электоральных мероприятий", состоявшихся неделю назад. Хотя никаких выборов 18 марта нынешнего года не проводилось, случившееся заслуживает обсуждения.
Начать хотелось бы с основ. Полтора года назад, в связи с "парламентскими выборами" (на которые, даже по сугубо официальным данным, пришло очень мало людей... и нынче, задним числом, путинская пропаганда признаёт, что это-таки имело кое-какое значение), я старался объяснить, что такое буржуазная демократия, в чём её отличие от самодержавия и почему порядок, сложившийся в ельцинско-путинской России, является не демократическим, а именно самодержавным. Получилось длинно и, возможно, скучно, — но, по крайней мере, тогда я привёл все цитаты из классиков марксизма-ленинизма, которые считал нужным привести, и теперь могу не повторяться. Поэтому в этот раз постараюсь коротко и просто.
Буржуазная демократия — это когда буржуазия позволяет "низам" (всем их совершеннолетним представителям, как сейчас в странах "Запад", или некоторой их части, как это было на том же "Западе" полтора века назад, когда избирательное право ограничивалось имущественным, образовательным и прочими "цензами") самостоятельно выбирать личный состав государственного руководства. Этот выбор всегда, по самой природе буржуазного строя, является ограниченным, — и буржуазия, естественно, может, по своему усмотрению, расширять или сужать рамки дозволенного ею; но там и постольку, где и поскольку есть демократический порядок, эта возможность выбора (действительная возможность сменить одно лицо у "кормила" на другое) существует.
Экономической основой буржуазной демократии, само собой, является наличие двух или более конкурирующих между собой буржуазных группировок (партий, кланов), силы которых (как материальные, так и "культурные", пропагандистские) сопоставимы (одна не может безнаказанно нагнуть другую), и которые готовы допустить, что вопрос о том, какая из них в данное время получит доступ к рычагам государственного управления, будет решаться народным голосованием. Отсюда же возникают относительно независимые суды, работающее законодательство (если одна из буржуазных группировок начнёт творить произвол, другая может ей ответить, поэтому приходится договариваться), "честные СМИ" (журналисты, обслуживающие одну из сильных буржуазных группировок, добросовестно "грызут" представителей другой, в том числе находящихся у "кормила", и могут не особо опасаться за свои жизни... именно в силу того, что за их спинами стоит сильная буржуазная группировка, которая может их защитить) и всё прочее, что наблюдается на нынешнем "Западе" и чего совсем не наблюдается в ельцинско-путинской России.
В том случае, если в данном государстве сложился такой порядок, при котором одна буржуазная группировка сосредоточивает в своих руках основные рычаги государственного управления, берёт под контроль суды, захватывает "информационное поле" (особенно телевидение), — а другие буржуазные группировки, заведомо более слабые (могущие кое-как отстоять своё право на существование, но не имеющие никакой возможности собственной силой отстранить правящую от "кормила"), предпочитают решать вопросы с правящей без участия "простонародья", — для буржуазной демократии просто-напросто отсутствует почва. Даже если при таком порядке существует ещё и правильная (руководство которой не заражено оппортунизмом) революционная пролетарская партия — это не спасает дела: было бы крайне нелепо ожидать (или, тем более, требовать) от буржуазии, чтобы она позволила народу выбирать между капитализмом и коммунизмом, чтобы она поставила на общее голосование вопрос о своём собственном выживании, как класса. Собственно, положение, когда друг против друга остаются одна (единая) буржуазная партия и одна (единая) пролетарская, — это положение не "свободных выборов", а гражданской войны... которая, впрочем, может принять вид не только боевых действий, но и избиения "верхами" "низов", — если, например, руководство революционной пролетарской партии, оставшейся один на один с объединёнными силами капиталистов, сделает глупость и само согласится на то, чтобы вопрос о социальной революции решался на "выборах", проводимых буржуазией и по буржуазным правилам. К слову, глупость такая может быть сделана как по глупости, так и из-за предательства партийным руководством своего класса.
Посмотрим теперь на то, как обстоят дела в ельцинско-путинской России. С 1993 года (вообще говоря, даже ещё раньше; осенью 1993 года произошло лишь окончательное закрепление) основные рычаги государственного управления всегда находились в руках одной буржуазной группировки; смена "уральской" группировки на "питерскую" произошла не через свободные выборы, на которых "питерский" кандидат победил "уральского", а через посредство закулисных договорённостей, по итогам которых престол был передан "питерским" без всяких выборов. "Суды" (от них в ельцинско-путинской России осталось одно название) находятся под её полным контролем, из-за чего все остальные буржуазные группировки вынуждены действовать под постоянной угрозой "национализации" (и тут дело даже не в "делах ЮКОСа"; гораздо важнее то, что задолго до начала "первого дела Ходорковского" сложился тот порядок, при котором эти "дела" стали возможными), — и, в добавок, с 1996 года им (и всей стране, заодно) предлагается "свободный выбор между капитализмом и коммунизмом": не даром "Главной оппозиционной силой" сделана Партия Зюганова, "низы" которой (очень важный момент!) по-прежнему ориентированы на то, что партия у них "коммунистическая", "правильная ленинская", "революционная" и так далее. Основные СМИ полностью контролируются всё той же одной группировкой: на телевидении она хозяйничает либо через посредство контролируемого ею государства, либо вовсе напрямую; в Интернете свободы как будто бы больше, но и здесь обстановка контролируется весьма жёстко, как с помощью блокировок "неугодных" Интернет-ресурсов, так и с помощью фабрик троллей, и всё это изящно дополняется сравнительно редкими, но показательными посадками за репосты; о газетах и радио нечего и говорить.
В таких условиях выборы, — даже если бы на "уважаемых избирателей" никто не давил прямо, а "избирательные комиссии" честно подсчитывали бюллетени, — попросту теряют смысл: складываются условия, при которых народ лишён возможности выбирать, хотя бы в силу того, что большинство населения (во всяком случае, того, которое чего-то ждёт от выборов) не имеет и не может получить хотя бы более-менее достоверной информации о "кандидатах".
Однако в ельцинско-путинской России на "уважаемых избирателей", как известно, давят, и очень сильно. Ещё в 1996 году "простонародью" наглядно показали, что сколько бы людей ни проголосовало за "оппозицию", — президентом всё равно станет "правильный кандидат"; в 2000, 2004, 2008 и 2012 годах всё повторялось, так что к 2018 году не дойти могло, пожалуй, только до самых глупых (либо же до тех, у кого особые условия, но сейчас речь не о них). Безраздельное владение рычагами государственного управления позволяет правящей буржуазной группировке, к тому же, делать "организационные выводы" по итогам "выборов", "наказывая" жителей тех областей и отдельных городов, где показатели "явки" или поддержки "правильного кандидата" были недостаточно высокими; и даже если такие "организационные выводы" делаются сравнительно редко, даже если обычно всё ограничивается лишь обещаниями "провести анализ", — такая угроза существует постоянно, и постоянно же влияет на сознание "уважаемых избирателей". О прямом психологическом насилии, когда начальник говорит подчинённым что-то вроде: "Приходите на выборы и голосуйте за кандидата Н., иначе вылетите с работы; выборы - в воскресение, с вас - фотография заполненного бюллетеня", — нечего и говорить.
А теперь — вернёмся к тому, с чего начали. Буржуазная демократия — это когда "верхи" позволяют "низам" выбирать. Там, где "верхи" этого "низам" не позволяют, — никакой демократии нет, нет никаких выборов, а если какие-то "электоральные мероприятия" и проводятся, то выборами они не являются. Порядок, существующий в ельцинско-путинской России, не является демократическим (причины перечислены выше), — и, собственно, это всё, что нужно знать о любых "выборах", которые проводятся при этом порядке. Не имеет никакого значения, сколько людей приходит на эти "выборы" и сколько из пришедших голосуют "правильно", — даже если всё происходит "добровольно", их выбор не является свободным просто потому, что они живут в условиях несвободы. И даже если эти люди с этой несвободой, по каким-то причинам, смирились (после четверти века жизни с ножом у глотки), — самодержавный гнёт от этого не перестаёт быть самодержавным гнётом, а "электоральные мероприятия", соответственно, не становятся свободными выборами.
То, что в преддверии нынешних "выборов" среди сознательных граждан распространилась идея бойкота, соответственно, имеет как свои положительные, так и свои отрицательные стороны. Идея бойкота "выборов" выше идеи "обязательного участия" ("голосования за любую партию", "объединения оппозиции" или любой иной её разновидности), — но, как и идея "обязательного участия", она основывается на непонимании, потому что, как и идея "обязательного участия", исходит из предположения, что в целом существующий ныне в России порядок является демократическим, выборная процедура имеет при нём то же значение, которое она имеет при "нормальной демократии", а через выражение отношения к "выборам", соответственно, можно оказать на существующий порядок значительное влияние. Более правильным было бы равнодушное отношение к "выборам", основанное на понимании самодержавной природы ельцинско-путинского порядка.
Что неравнодушным гражданам в ходе "электоральных мероприятий" 18 марта удалось "поймать" работников нескольких "избирательных комиссий" на вбрасывании бюллетеней, установить возможность неоднократного голосования с помощью открепительных талонов (перед "выборами" ответственные лица "со всей ответственностью" заявляли, что это невозможно вообще), и, в конце концов, снизить на 8% "явку избирателей" и "поддержку правильного кандидата" в Чечне (!!!), — неплохо. Но гораздо лучше было бы, если бы никто не мешал сидящим в "избирательных комиссиях" учителям выполнять "порученную работу", — тем самым лишая эту "работу" всякого значения вообще. Когда "уважаемые избиратели", с полным пониманием существа дела, будут совершенно сознательно приходить на "выборы" исключительно ради пирогов, а посаженные в "избирательные комиссии" бюджетники станут встречать со стороны оппозиционной общественности только сочувствие, — вот тогда ельцинско-путинский режим треснет в своём основании. Правда, для его падения этого, разумеется, будет недостаточно... но данный вопрос является предметом для отдельного разговора.
Комментариев нет:
Отправить комментарий