Семена "Чечевицы"

Во время прошедших «длинных» выходных, связанных с очередным Днём Красной Армии, наткнулся на сообщения о ругани чеченского главнокомандующего Кадырова в сторону Сталина по поводу «незаконной депортации чеченцев и ингушей» во время Великой Отечественной войны, — и не придал этому значения: «Чеченец № 1», по моим ощущениям, что такое говорил примерно раз в год.

Потом в «контактной» группе российской секции «Марксистской Тенденции» (та часть РРП, которая отказалась от наследия Биеца ещё тогда, когда Биец был живой) наткнулся на слезливый текст про то же самое, - и опять не придал этому никакого значения: «тенденциозные марксисты» сами окрасили себя в те цвета, в которые они себя окрасили (цвета последователей Троцкого), и теперь нет у них другой судьбы, кроме перманентной «борьбы со сталинизмом».

Но вот, значит, уже под самый-самый конец выходных на «Ленте.ру» читаю: «Кадыров впервые за восемь лет почтил память жертв депортаций 23 февраля». Тут я напрягся, вспомнил, что и «Марксистская Тенденция» в прошлые годы особо этих «невинных жертв сталинизма» не оплакивала, — и... в общем, только теперь до меня, наконец, начало доходить историческое значение происходящих событий. Ну, а раз так, — то придётся и мне сказать несколько слов по сему печальному поводу.

Собственно говоря, стержнем всего троцкистского «плача по невинным жертвам» является вот это вот, не слишком грамотно с точки зрения русского языка построенное, предложение: «Однако следование таких принципам как коллективная ответственность в национальном изводе, мягко говоря, не соответствует нормам ленинской национальной политики, в которой всячески подчеркивалось необходимость внимательного и чуткого отношения к представителям малых народов». То есть, «ленинская национальная политика» (сама являвшаяся, мягко говоря, отступлением от заложенных Энгельсом основ марксистского подхода к национальной политике, требовавших ставить во главу угла прежде всего интересы пролетарской революции и, в зависимости от этого, допускавших при определённых обстоятельствах выделение революционных наций среди прочих, а также безжалостное подавление движений контрреволюционных народов, вплоть до «полного их уничтожения или полной утраты своих национальных особенностей»; да-да, словесное кружево можно плести очень по-разному) — это абсолютный (религиозный) принцип, принимаемый за «точку отсчёта»; «ленинская национальная политика», согласно «тенденциозным марксистам», правильна потому что правильна (точнее, разумеется, потому что восходит к Ленину, являющемуся абсолютным авторитетом)... ну, а действия Сталина по отношению к чеченцам и ингушам, соответственно, неправильны, потому что не соответствуют нормам.

Тут, правда, имеется для «тенденциозных марксистов» одна загвоздка... точнее, полторы: во-вторых, теоретические выкладки Энгельса о «контрреволюционных нациях» им известны (но это, само по себе, было бы нестрашно, ибо кто такой вообще этот Энгельс), — а во-первых и, в данном случае, в-главных, им известно, что абсолютный авторитет Ленин по поводу этих выкладок Энгельса говорил, например: «Простая справка с тем, что писали Маркс и Энгельс в 1848—1849 гг., покажет всякому, кто интересуется марксизмом не для того, чтобы отмахиваться от марксизма, что Маркс и Энгельс противополагали тогда прямо и определенно «целые реакционные народы», служащие «русскими форпостами» в Европе, «революционным народам»: немцам, полякам, мадьярам. Это факт. И этот факт был тогда бесспорно верно указан: в 1848 г. революционные народы бились за свободу, главным врагом которой был царизм, а чехи и т. п. действительно были реакционными народами, форпостами царизма» (ПСС, т. 30, с. 38), — и далее: «Что же говорит нам этот конкретный пример, который надо разобрать конкретно, если хотеть быть верным марксизму? Только то, что 1) интересы освобождения нескольких крупных и крупнейших народов Европы стоят выше интересов освободительного движения мелких наций; 2) что требование демократии надо брать в общеевропейском — теперь следует сказать: мировом — масштабе, а не изолированно» (там же)... а это означает, что абстрактной болтовни о «ленинской национальной политики» недостаточно, и вопрос «репрессированных народов» придётся разбирать конкретно.

И вот, стало быть, «тенденциозные марксисты» переходят к конкретике: «Что же говорят имеющиеся цифры? О поголовном участии населения в антисоветских бандах говорить нельзя. На учете НКВД на территории Чечено-Ингушетии состояло 150-200 банд в 2-3 тысячи бандитов — 0,5% от населения Чечни. С начала войны до января 1944 года в республике было ликвидировано 55 банд и 973 бандита, арестованы 1901 бандит, фашист и их пособники (5)». Почему, собственно, «нельзя», если даже из этих данных следует, что каждый двухсотый вайнах (из всех чеченцев и ингушей, включая дряхлых стариков и грудных детей) в годы войны сознательно и целенаправленно бил Красной Армии в спину, — не поясняется; видимо, в рамках «ленинской национальной политики» установлены какие-то стандартные коэффициенты, до которых чечено-ингушский коллаборационизм не дотянул.

«Вопреки искажениям, фактической оккупации этих регионов гитлеровцами не было», — продолжают «тенденциозные марксисты». Ну да, большая часть Чечено-Ингушской АССР в определённый период была прифронтовой зоной, а не оккупированной территорией. Видимо, это что-то принципиально меняет, для прифронтовых зон стандартные коэффициенты другие...

«Уровень коллаборационизма с гитлеровцами не превышал среднего показателя», — выдают «тенденциозные марксисты» очередную загадочную фразу. Какой «средний показатель» имеется в виду, из каких величин высчитан, — вопрос к «ленинской национальной политике».

Сколько, однако, верёвочке ни виться, — а конец будет. На то, чтобы «объяснить» решение Сталина в военное время задействовать армейские части для выселения целых народов (которые ведь могли начать сопротивляться, всенародно) «приступом безумия», у «тенденциозных марксистов» не хватает наглости... потому остаётся кое-что признавать и давить на эмоции: ««Обвинить» местное население таким образом можно в недостаточной мобилизации — уклонении от призыва и дезертирстве. Однако те представители вайнахов, кто вступил в ряды РККА показали себя как достойные воины, многие из них были представлены к наградам». Никаких своих количественных данных «тенденциозные марксисты» не приводят, посему (раз, всё-таки, ««обвинить» можно»)... остаётся обратиться к данным «сталинистов», которых они «по-ленински критикуют». 

Вот, например, первой сноской в статье дана ссылка на материал последователей Тюлькина, в котором говорится: «Когда мы говорим, что при нападении фашистской Германии на Советский Союз советские люди все, как один, встали на защиту своей Родины, это не совсем так. Не все как один. На территории Чечено-Ингушской АССР уклонение от воинского призыва и дезертирство приняли массовый характер. К марту 1942 года дезертиров здесь насчитывалось 13500 человек – целая дивизия(!) А всего в годы войны республика дала свыше 60 тысяч дезертиров и «уклонистов» в то время, как на фронтах сражалось не более 10 тысяч чеченцев и ингушей». Ссылку «тенденциозные марксисты» дали, своих количественных данных, в качестве опровержения, не привели, «по-ленински» поломавшись, признали, что «обвинить» можно, — стало быть, эти данные приходится считать достоверными. И выходит, что в годы Великой Отечественной войны имелось порядка 70 тысяч боеспособных чечено-ингушских мужчин, из которых 10 тысяч сражались в рядах РККА, 2,5 тысячи непосредственно противостояли ей с оружием в руках (хотя нет, постойте-ка... ведь 973 ликвидированных и 1901 арестованный, это только те, кого поймали или уничтожили), а остальные 57,5 тысяч «пассивно» нарушали советский закон, уклоняясь от воинской службы... а это, увы, означает, что не только красноармейцами, но и тружениками тыла РККА эти люди быть никак не могли (вздумай они заниматься законной тыловой работой, поддерживая Красную Армию, их бы тотчас мобилизовали), посему остаётся отнести их к активным (речь, повторю, идёт о боеспособных мужчинах) тыловым работникам антисоветских формирований. Ну, а поскольку полусотне тысяч взрослых крепких мужиков, перешедших на нелегальное положение, надо было как-то жить, — то тут, по большому счёту, есть только две возможности: либо всё время, от перехода на нелегальное положение и вплоть до «кровавой сталинской депортации», они питались ленинской национальной политикой, либо вся эта орава правонарушителей занималась в прифронтовой зоне бандитизмом, в который просто не могли не быть, так или иначе (хотя бы предоставляя укрытие), вовлечены и «их женщины» (чечено-ингушское общество, несмотря на все советские преобразования, оставалось достаточно «традиционным», у жён не было особой возможности не поддержать мужей), и «их старики» (чечено-ингушское общество, несмотря на все советские преобразования, оставалось достаточно «традиционным», поэтому без благословения «аксакалов» массовое дезертирство едва ли стало бы возможным). Если ещё учесть, что вайнахи были народом «малым», а семьи тогда были большие, — то можно предположить, что среди тех 10 тысяч чечено-ингушских мужчин, которые храбро (я знаю, что многие чеченцы и ингуши воевали геройски, но какова, всё-таки, была их доля среди всех, кого Советской власти удалось мобилизовать?) сражались в рядах РККА, по меньшей мере половина имела родственников-бандитов (и не просто родственников, а близких, вплоть до родных братьев), а это значит... что, с одной стороны, у советского командования были немалые основания сомневаться в их верности, и, с другой стороны, если чечено-ингушские красноармейцы были «уродами в семье», то, по возвращении с фронта в родные места, им вполне могла грозить опасность быть убитыми собственной роднёй (чечено-ингушское общество, несмотря на все советские преобразования, оставалось достаточно «традиционным», поэтому «выродков», пошедших «против рода», вряд ли пощадили бы). 

Оставить разгул бандитизма без наказания советское руководство не могло (хотя бы потому, что рядом с чеченцами и ингушами жили русские и другие народы, у которых соотношение пошедших в Красную Армию и уклонившихся от службы было совсем другим, у возвращающихся с фронта мужчин, прошедших войну, не могли не возникнуть вопросы... а тут возникала опасность и для Советской власти в целом, — что это за государственное руководство, которое потакает бандитам, когда законопослушные люди за него жизнь отдают, — и, прежде всего, для законопослушных чеченцев, до которых русским фронтовикам дотянуться было бы легче всего). Вопрос, по большому счёту, стоял так: либо наказание бандитов, уклонистов и их пособников по всей строгости законов военного времени, — что, при осуществлении, грозило превратить малый народ в исчезающе малый, — либо... высылка, в тех условиях бывшая проявлением человечности (в конце концов, чеченцы и ингуши, благодаря принятым Сталиным мерам, сохранились, как народы, а что до потерь, понесённых ими в ходе операции «Чечевица» и сразу после неё, то расскажите об этих потерях тем, кто пережил блокаду Ленинграда). Ну, а что касается жестокого и граничащего с геноцидом решения Сталина демобилизовать из воюющей армии чечено-ингушских солдат и командиров («с передовой за 1944 год было демобилизовано 710 офицеров, 1696 сержантов и 6488 солдат из числа депортированных народов (...) К 1955 году из них осталось в живых 4445 человек, из которых инвалиды войны составляли 2280 человек»), — то... оценивайте его, товарищ Читатель, самостоятельно. Скажу лишь, что если бы я захотел уничтожить всех чеченцев и ингушей, — то в таком положении приказал бы сформировать из них штурмовые роты, смертность была бы выше.

Эта логика, однако, «тенденциозным марксистам» непонятна, и... чем дальше они уходят в лес своих «оплакивающих» рассуждений, тем толще становятся лесные братья: «Само возникновение как антисоветских банд, так и уклонение от службы были следствием необходимой, но грубо и насильственно проведенной коллективизации, а также экономической отсталостью этих республик», — о как! Коллективизация была необходима, но грубиян Сталин, естественно, провёл её «грубо». Настолько «грубо», что...

Что получается так: заботился-заботился движимый великорусским национал-мазохизмом товарищ Ленин, посредством своей единственно верной национальной политики (итогом которой должно было стать освобождение великорусской нации от всяких признаков какого бы то ни было угнетения ею иных народов и любого намёка на это, и, таким образом, обретение великорусской нацией невиданного в истории величия; к слову, одним из послушных исполнителей этой политики был товарищ Сталин, — вот только, к счастью, товарищ Сталин был не великоросс, а грузин, в «подкорке» у него был не Некрасов, а Эристави, поэтому, в конце концов, Сталину удалось выработать более спокойный и практичный подход к национальному вопросу), о малых народах, развивал их культуру, «подарил» им государственность (вообще говоря, и ЧИАССР, и Чечено-Ингушская Автономия — это «подарки» Сталина, 1936 и 1934 годов, соответственно; да и отдельные Чеченская и Ингушская автономии были созданы в 1922 — 1924 годах, мягко говоря, не без участия Иосифа Виссарионовича... видимо, подарки он делал тоже грубо, как и всё остальное) — а их представители и необходимую коллективизацию встретили без энтузиазма (или, может, товарищ Сталин их «грубо насиловал» просто в силу своего природного садизма?), и трудились на пути социалистического строительства с ленцой (или, может быть, экономически отсталой Чечено-Ингушетия сделалась из-за того, что Сталин, руководствуясь великорусским шовинизмом, обдирал тамошних «сельских стахановцев», аки липку, ради процветания «русских областей»... но не срастается, поскольку и среди населения ЧИАССР русские составляли довольно значительную часть, да и, осуществляй Сталин этакую «империалистическую эксплуатацию», скрывать это «тенденциозные марксисты»не стали бы), и, стало быть, защищать Советскую власть в военную пору не захотели. Одно из двух: то ли это «сталинская грубость» превратила революционный «малый народ» в сборище дезертиров и их пособников, — то ли «малый народ» никогда революционным и не был, а когда дошло до дела, проявил самую-настоящую контрреволюционность.

Как же оно на самом деле? Чего хотели чеченцы и ингуши в годы Великой Отечественной войны, — и чего хочет их «элита» сейчас? «Сталинская грубость» толкнула чеченцев и ингушей не туда, - или было что-то ещё? Разобраться в этих вопросах тяжело. Однако... тяжело — не значит невозможно. Есть косвенные признаки, позволяющие, во всяком случае, делать обоснованные предложения. Вот, например... был такой чеченский деятель, Абдурахман Геназович Авторханов. Один из очень немногих чеченцев, служивших Нацистской Германии... в смысле, он непосредственно находился на фашистской государственной службе. В статье из «Википедии», посвящённой ему, сообщаются, со ссылками на источники, удивительные вещи: «В январе 1940 года (за полтора года до нападения нацистской Германии на Советский Союз)[23] в Чечне началось народное антисоветское восстание[24] под руководством Хасана Исраилова, друга детства Авторханова. В феврале 1942 года Исраилов объединился с руководителем другого восстания Майрбеком Шериповым. В результате они полностью контролировали всю горную Чечню. Руководители восстания планировали распространить его на горные районы Грузии, Дагестана и других кавказских территорий. По личному поручению Берии Авторханов должен был быть направлен к Исраилову с задачей либо убедить сдаться, либо убить его. Вместо этого Авторханов во второй половине 1942 года ушёл в подполье и перешёл линию фронта. Он передал немецкому командованию письмо от Исраилова с предложением союза на условиях будущей независимости Чечни. Германское командование предложение союза отвергло, мотивируя это тем, что оно не нуждается в союзниках, a самого Авторханова направили на работу в отдел пропаганды Кавказского фронта», — и так далее (видимо, как раз в рядах этих «народных антисоветских повстанцев» и следует искать следы той полусотни тысяч боеспособных чеченцев и ингушей, которые в РККА не пошли, но к «учтенным» фашистским бандам тоже не примкнули). После окончания Второй Мировой войны Авторханов, будучи в Германии, добрался до американской зоны оккупации, нашёл общий язык с американским военным начальством и местными эмигрантами-антисоветчиками, прожил долгую и насыщенную жизнь (умер в 1997 году)... а в 2008 году, не без участия Рамзана Кадырова, в честь этого самого Авторханова в Грозном назвали улицу. Протестов со стороны чеченской общественности (включая ветеранскую) не последовало, — и остаётся заключить, что одного из тех, из-за кого в 1944 году «совершенно несправедливо» наказали весь народ, нынешняя чеченская общественность считает своим героем. Ну, а раз так... то это как-то похоже на добровольное признание справедливости наказания.