#Легасов о том, как #интеллигенция загнала шахтёров под реактор

Эпизод с «голыми шахтёрами» из сериала «Чернобыль» запомнился многим, — а «шахтёрская линия» в целом, занимая сравнительно немного эфирного времени, стала, пожалуй, одной из самых ярких составляющих проекта. В записях Легасова тоже есть «шахтёрская линия», — и его рассказ о том, как и почему под взорвавшимся реактором Чернобыльской АЭС работали советские горняки, полагаю, заслуживает того, чтобы привести его полностью и без особых пояснений (благо необходимые пояснения, по-моему, уже даны):

Борис Евдокимович оставался руководителем Правительственной комиссии, но было принято решение дальнейшую работу на месте вести дублирующими составами и первая группа отбывала в Москву, а на месте появился дублирующий состав, во главе с заместителем ПредСовмина Иваном Степановичем Силаевым. Вся группа первой Правительственной комиссии улетела, но Щербина предложил задержаться мне и тов. СИДОРЕНКО для того, чтобы доводить до конца работу: СИДОРЕНКО по выяснению причин происшедшей аварии, а мне довести до конца работу по локализации аварии на 4-м блоке. Но формально меня в команде Силаева должен был заменить РЯЗАНЦЕВ Евгений Петрович заместитель директора нашего Института атомной энергии. Он приехал в этой группе и неожиданно в ней появился и Евгений Павлович Велихов уж и не знаю, по какой команде.
Вот тут я должен несколько слов сказать

Евгений Павлович Велихов видимо, насмотревшись кинофильмов "Китайский синдром", приехал с опасением, которые я докладывал то же Рыжкову и Лигачеву, что в принципе нас волнует неопределенность геометрического положения остатков реактора. Ясно, что тепловыделение из этой массы топлива продолжается. Разогрев продолжается и какое-то вертикальное движение этой массы и топлива может наблюдаться. При этом нас волновало два обстоятельства: не может ли это движение привести к тому, что в каком-то локальном районе создастся вновь критическая масса и вновь начнут нарабатываться короткоживуюие изотопы. Во-первых это нас волновало, но как-то мы уповали на то, что большое количество, около 40 тонн, бора было введено и мы надеялись, что достаточно равномерно с этой массой были смешаны, но все таки полностью снять угрозу возникновения локальных реакторов было нельзя. Первая проблема. Но и волновало нас, что температуры могут оказаться достаточно высокими в этих тепловыделяющих массах. Какие-то элементы конструкции нижней части реактора могут не выдержать. Может не выдержать высокие температуры бетон.

Может часть топлива попасть, скажем в бробатеры в верхний или нижний, мы еще не знали к тому времени есть ли там вода. Боялись мощного парообразования. Если какая-то заметная масса горячего топлива пойдет туда, то мощное парообразование, которое вынесет дополнительное количество аэрозолей нарушу и загрязнит дополнительные территории. Вот эти проблемы нас волновали. Поэтому Иваном Степановичем Силаевым, который сменил Щербину, было принято решение: во-первых, выяснить есть ли вода в нижнем бробартере. Это была непростая операция, которую работники станции героически проводили. Потом оказалось, что вода есть. Были устроены необходимые операции по ее удалению. Я снова повторяю, что удаление воды проводилось с тем, чтобы не допустить крупного парообразования. При этом было уже ясно, что взрыва уже никакого второго мощного парового произойти не могло, а могло произойти просто интенсивное парообразование с выносом радиоактивных частиц. Поэтому, на всякий случай, воду нужно было удалить и, в случае необходимости, введение охлаждения тогда когда масса уже пойдет в эти помещения, воду можно было бы снова ввести в эти помещения охлаждающий такой фактор. Вот такие решения были приняты и запротоколированы.

Но вот в это время появился Евгений Павлович и стал говорить о возможности Китайского синдрома, о том, что эти бробатеры нижний и верхний будут проплавлены и, что какая-то часть топлива может попасть в землю и дальше, проплавляя землю, может дойти до водоносных слоев. Водоносные слои под Чернобыльской атомной станцией, и в этом смысле она была очень неудачно поставлена, на глубине 32 метра и, конечно, если даже какая-то часть топлива попала бы туда, возникла бы угроза заражения достаточно большого бассейна, питающего заметную часть Украины, радионуклидами, находящимися в этой массе ядерного топлива.Вероятность такого события представлялась чрезвычайно малой, но тем ни менее, как превентивными мерами, после некоторых колебаний, все таки приняли приняли, хотя большая часть специалистов конечно сомневалась в необходимости крупномасштабных работ такого сорта и, тем не менее, Евгений Павлович настоял на том, чтобы 21 нижний поддон фундаментной плиты реактора был сооружен. Для этого очень активно работали шахтеры, во главе со своим Министром, который там активно и отчаянно работал

(...)

Другое дело, что когда Евгений Павлович предложил уже и под развалом находящимся вне здания 4-го блока и ему показалось, что очень много топлива находится, соорудить еще одну такую же плиту, а для этого потребовалось бы с десяток тысяч метростроевцев привести туда для проведения такой работы, вот здесь я, конечно, не выдержал и вместе с Анатолием Петровичем написал резкое письмо, 22 категорически возражающее против совершенно ненужного избыточного привлечения метростроевцев, которые бы получили высокие дозовые нагрузки, сооружая вторую защитную плиту. При этом оснований для проведения этих работ конечно же никакого не было, потому, что более менее точно знали распределение радиоактивности по различным зонам реактора. Но защита вод стала одной из актуальных проблем. Где-то в майские дни, сразу же. Так как Припять уже сама по себе представляла заметный водный бассейн. В Днепр она впадала.

Лично у меня после ознакомления с этой историей остался лишь один вопрос... и нет, это вовсе не вопрос о том, почему вместо реального академика Велихова в сериале «Чернобыль» присутствует идеальная Алексиевич (ну, то есть Ульяна Хомюк... кстати, имя Ульяна — это, может быть, отсылка ещё и к Владимиру Ильичу Ульянову, не даром же героиня так прочувствованно переглядывается с портретом Ленина). У меня — другой вопрос: допустим, подземные работы под Чернобыльской АЭС нужно было провести; но почему на эти работы направили шахтёров, а не сводный стройотряд, составленный из московских младших научных сотрудников? Почему партия и правительство упустили такую прекрасную возможность занять персонал московских НИИ хоть каким-то полезным делом?