Как #царизм "придумал" белорусов

Вчерашний текст, думаю, будет целесообразно дополнить подробным рассказом о том, как же именно (и для чего) русский царизм «придумывал» белорусов. Изначально мне хотелось свести этот рассказ воедино с рассуждениями о «языке» и «мове», — но выходило слишком длинно... пожалуй, будет даже лучше, если одно будет отделено от другого. Снова приношу украинцам и белорусам, — если среди моих читателей окажутся таковые, — за то, что какие-то мои неосторожные слова могут оскорбить их национальные чувства (я этого не хотел).

О том, как и для чего царизм "придумал украинцев", мне уже однажды приходилось рассказывать, - итогом чего стала размолвка с несколькими хорошими людьми... почему, собственно, мне очень не хотелось опять возвращаться к тому же вопросу; тем не  менее, остаюсь при своём мнении. "Придумывание белорусов" происходило примерно так же, но в гораздо более сжатые сроки. К Украине русская публика приучалась постепенно. Сперва, ещё в конце XVIII столетия, в тогдашней российской столице была, без ведома автора, издана "Энеида на малороссийский язык перелицованная И. Котляревским", — и имела успех у читателей. Затем Пушкин за государственные деньги доходчиво объяснил читающей великорусской общественности, что "Украйна и Россия" — отнюдь не одно и то же, что Украйна - это особый мир, где ещё совсем недавно народ пугали сердюки, провинившихся наказывали каты, на радах выбирали гетманов, и вообще... даже тамошние ночи тихи как-то по-особому, совсем не так, как великорусские. Потом был Гоголь, дополнивший сведения об этом особом мире "свидетельскими показаниями"... в итоге, в конце того века образованные великороссы читали: "Назначили к нам нового учителя истории и географии, некоего Коваленко, Михаила Саввича, из хохлов (...) Малороссийский язык своею нежностью и приятною звучностью напоминает древнегреческий (...) У хохлов тыквы называются кабаками, а кабаки шинками, и варят у них борщ с красненькими и с синенькими «такой вкусный, такой вкусный, что просто — ужас!» (...) Нет, братцы, поживу с вами еще немного и уеду к себе на хутор, и буду там раков ловить и хохлят учить (...) Я заметил, что хохлушки только плачут или хохочут, среднего же настроения у них не бывает", - и у них не возникало никаких вопросов.

Занятно, кстати, что основоположник современного русского литературного языка Пушкин отмечал: "Незапно Карл поворотил и перенес войну в Украйну (...) Старик Палей из мрака ссылки в Украйну едет в царский стан", - в то время, как основоположник современного украинского литературного языка Шевченко, как всем известно, заповедовал похоронить себя "На Вкраїні милій". Есть подозрение, что изначально русская и украинская литературные нормы были именно такими, но когда-то в советское время где-то в Москве кто-то, имевший полномочия, решил проявить уважение к украинцам, и русская литературная норма была изменена... но позже украинская норма почему-то приблизилась к русской, и украинцы стали воспринимать наличие в русском языке такого уважительного исключения для их края (в современном русском языке о государствах, - за исключением некоторых островных (Куба, Ямайка), - "на", а не "в", употребляется только тогда, когда речь идёт об Украине... или Руси), как оскорбление для себя.

Что же касается белорусов, то тут всё было сложнее, и даже сильно во второй половине XIX века для читающих великороссов "высокорослый, больной белорус" от других "русских племен и пород представителей", - тех, которые "с Волхова, с матушки Волги, с Оки", - не отличался вообще ничем. К слову, и Энгельс в статье «Какое есть дело рабочему классу до Польши» о "малороссийском языке" писал, как о "большинством авторитетов считающемся совершенно отличным от великорусского языка" (Маркс и Энгельс, Соч., 2-ое изд., т. 25, с. 163), - а вот о языке белорусов высказывался иначе: "белорусы, говорящие на языке, среднем между польским и русским, но более близком к последнему" (там же). При этом, тогдашнее Российское государство Энгельс ненавидел (обоснованно; думаю, Вы, товарищ Читатель, уже понимаете, что то государство заслуживало ненависти, и прежде всего ненависти русских людей) и желал обосновать необходимость возрождения "Исторической Польши", - соответственно поддерживал отделение белорусских и украинских земель от России, в пользу "восстанавливаемого" государства: "...когда люди говорят, что требовать восстановления Польши значит взывать к принципу национальностей, то они этим только доказывают, что не знают, о чем говорят, потому что восстановление Польши означает восстановление государства, состоящего, по крайней мере, из четырех различных национальностей" (там же; «четыре национальности» — это поляки, литовцы, белорусы и «так называемые малороссы"). Никаких причин "теоретически сближать" русских и белорусов у классика марксизма не было, - напротив, у него были все причины выделять различия между ними... вот только к 1866 году даже польские революционеры-эмигранты, с которыми Энгельс вовсю общался, видели не так уж много этих различий.

Но... как раз в 1864 году, когда Некрасов писал "Железную дорогу", на землях, до 18 века входивших в состав Польско-Литовского государства (Речи Посполитой), было подавлено очередное польское национально-освободительное восстание. Начавшееся в 1863-ем, оно было примечательно, помимо прочего, тем, что повстанцы разделились на «красных»и "белых", - кажется, такое произошло впервые в истории России. "Красные", более решительно настроенные, в конце концов взяли руководство движением в свои руки. По своим убеждениям "красные" были если не социалистами, то, во всяком случае, крайне левыми демократами (среди них, к слову, был и Ярослав Домбровский, будущий полководец Парижской Коммуны); они предложили раздел земли между крестьянами, - и попытались наладить общение с русскими крестьянами, жившими на землях "Исторической Польши". Насчёт того, насколько попытка была успешной, есть разные мнения: советские и современные белорусские источники сообщают, что белорусские крестьяне довольно широко поддержали движение, "российские государственно-патриотические" утверждают, что большинство крестьян встало на сторону царизма... истина, видимо, лежит где-то между: вообще повстанцы не смогли привлечь на свою сторону сколько-то существенную часть сельского населения (как русского, так и польского), - но кое-где, например под Гродно, стороны нашли общий язык, польские революционеры-разночинцы получили некоторую поддержку тутошних крестьян. "Гродненский прорыв" связан с именем Константина Калиновского, одного из вождей польских "красных"; к подготовке восстания он подошёл очень основательно, - и, в частности, решил говорить с местными крестьянами с помощью понятных им слов, для чего была создана газета "Мужицкая правда", которая ныне считается первым печатным изданием на белорусском языке.

Насколько хорошо широкие массы белорусских крестьян, - от Белостока до Смоленска, - понимали "Мужицкую правду" и, в частности, её язык, об этом наука умалчивает. Зато можно без особых сомнений говорить о том, что царское правительство очень хорошо поняло: "Польские дела" принимают скверный для него оборот. Борцы за независимость Польши от "узкого" польского национализма пришли к идее "Республики Трех Народов", равноправного объединения "Polski, Litwy i Rusi", и даже, вот, стали пытаться говорить с крестьянами "Rusi" на их разговорном языке, - это было опасно. Направленный в "Северо-Западный Край" губернатор Муравьев (человек просвещенный, бывший декабрист), однако, знал, что делать. Под его руководством царские чиновники начали постепенно разъяснять тутэйшым селянам, - от Гродно до Витебска, - что они ни в коем случае не поляки, а, конечно же, русские (крестьяне и сами, в большинстве своём, так считали), но... совсем не такие русские, как в Санкт-Петербурге, Москве и Смоленске; особая и отдельная ветвь русского племени - "белорусы".

Тут нужно сделать небольшое отступление. "Белой Русью" после монголо-татарского нашествия стали называть русские княжества, свободные от уплаты дани Золотой Орде, - слово "белый" в тогдашнем русском языке вообще означало, помимо цвета, ещё и что-то вроде "свободный от обязательных платежей". В дальнейшем они вошли в состав Великого Княжества Литовского, долгое время сохраняя определённую самостоятельность... поэтому, кстати, белорусский "государственный миф" в том виде, в котором он существует в пропаганде Лукашенко, является не таким уж мифом: Великое Княжество Литовское не было "древне-белорусским" государством, а вот независимая от Москвы русская государственность там, похоже, в самом деле существовала. Как уже было сказано, тот говор русского языка, на котором общались между собой русские жители Литвы, довольно сильно отличался от московского (хотя и не сильнее, чем московский - от настоящего новгородского). После того, как белорусские земли были присоединены к России, он ещё некоторое время был в употреблении... и царские чиновники сперва объявили "белорусским языком" именно его, что отразилось в Законе Российской Империи № 2437 от 17 ноября 1828 года: "Об учинении перевода Литовского Статута на Российский язык с Белорусского издания 1588 года, и о напечатании сего Статута на трех языках: Белорусском, Польском и Русском". Поэтому сегодня, когда иные российские "патриоты-государственники" отыскивают в архивах постановление ЦК ВКП(б) "О создании белорусского языка", и на этом основании делают "вывод" о "выдуманности" белорусской нации, - это выглядит... так же, как и все прочие деяния "российских патриотов-государственников". Вполне возможно, формулировка "создание белорусского языка" когда-нибудь и мелькала в каких-нибудь советских документах... вот только обозначать "выдумывание на пустом месте" она не могла, потому что "белорусский язык" был выдуман не позже 1828 года, и к этому, конечно, могли иметь некоторое отношение декабристы, но вот большевики были совершенно ни при чём.

Вернёмся, однако, в конец 60-ых годов позапрошлого века. Конечно, Муравьев и его соучастники не создали системы всеобщего среднего образования на белорусском языке... но и системы всеобщего среднего образования на русском языке в "Северо-Западном Крае" создано не было, потому что, усилиями царского правительства, такой системы всеобщего среднего образования в России вообще не существовало. Грамотных людей в дореволюционной России было мало, - а чтоб попасть в "грамотные", нужно было просто читать по складам, а для новобранцев — уметь написать свою фамилию. В школах и училищах, которых при Муравьеве и сразу после него на земле будущей Беларуси открылось сравнительно много, преподавали на русском языке... но учили так, что из них вышли Янка Купала, Якуб Колас и другие основоположники современного белорусского литературного языка. Кроме того, было налажено издание книг на белорусском языке. Царское правительство, короче говоря, способствовало сохранению и развитию, - только неполноценному развитию, ограниченному "сверху", так сказать "придавленному", - белорусского языка. Точно то же самое, кстати, тогда происходило с языком украинским: пресловутый "Валуевский циркуляр", запрещая "пропуск книг на малороссийском языке как духовного содержания, так учебных и вообще назначаемых для первоначального чтения народа", в то же самое время "дозволял только такие произведения на этом языке, которые принадлежат к области изящной литературы", - то есть, книгопечатание на "репрессированном" украинском языке сохранялось, а система общеобязательного образования на живом великорусском языке для (хотя бы!) подрастающих поколений "русифицируемых" малороссов, напротив, не создавалась. Неудивительно, что и на деятельность польских (а потом и австрийских) "просветителей Украины" царские чиновники, в общем и целом, смотрели сквозь пальцы, - как и на усилия польских "просветителей Белоруссии" (если только они не пытались "объяснить" белорусам, что те "являются поляками").

Я выше цитировал Чехова. Чехов не только пьесы да рассказы писал, но и участвовал в обработке итогов переписи населения Российской империи 1897 года, за что даже получил от царского правительства медаль. Итоги этой переписи - настоящий отчёт царских чиновников о проделанной работе... вековой работе по расчленению русского народа. Там, конечно, говорится о едином "русском племени", сопоставляемом с "польским племенем", - но у этого "племени" официально и чётко выделяются три самостоятельные "ветви", говорящие на разных языках. Конечно, иные российские "патриоты-государственники" тут могут "встать насмерть", заявляя, что речь шла об "этнографических группах" и "диалектах"... но тем лишь покажут свою глупость: этнографических групп русского народа не три, а гораздо больше, диалекты русского языка тоже многочисленны и по сей день сильно отличаются друг от друга (во времена же, когда не было системы всеобщего среднего образования, да и телевидение отсутствовало, москвич рязанца понимал не всегда)... но в переписях населения это не указывается. А вот "ветви русского народа" при разработке итогов переписи населения Российской империи указывались отдельно: "До сих пор шла речь о русском племени вообще. Теперь предстоит показать численность и расселение по территории империи его отдельных ветвей. Под этим термином мы подразумеваем великороссов, малороссов и белоруссов" (Общий свод по Империи результатов разработки, данных первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 года = Relevé général pour tout l'Empire des résultats du dépouillement des données du premier recensement de la population en 1897 : I-II/ [предисл.: Н. Тройницкий] . - Санкт-Петербург : паровая типо-литография Н.Л. Ныркина , 1905 . - 2 т.; с. IX), со своими отдельными языками. При этом, украинцы и белорусы официально провозглашались "младшими", в некотором смысле неполноценными по отношению к великороссам: "По отдельным крупным частям империи эти младшие ветви русского народа распределяются таким образом..." (там же), - хотя, как по мне, называть "младшими русскими" тех, кто живёт в окрестностях Киева, довольно нелепо.

Вот что, однако, примечательно... если об украинцах, в отчёте об итогах переписи,  всегда чётко говорится, как о "малороссах" (сложившейся нации), - то при рассказе о белорусах царские счетоводы как будто начинают вилять: "Значительно более ограничен предел распространения белорусского языка, на котором говорят 7,01% всех лиц, показавших русский язык (в городах 1,67%). Белоруссы в пределах 50 губ. Европ. России составляют 7,79%, но преобладают они над великоруссами и малороссами лишь в двух из 12 ее районов - в Белорусском [IX] и Литовском, составляя там около 2/3 русского населения (67,38 и 61,52%)..." (там же, с. IX - X). Можно ПРЕДПОЛОЖИТЬ, что и к тому времени масса белорусских крестьян ещё не обладала, - несмотря на все усилия царских чиновников, - не только развитым национальным самосознанием, но и каким-либо особым национальным самосознанием вообще. Для «пробуждения национального самосознания» нужно было ещё несколько лет...