С подведением итогов второй серии народных выступлений «за Навального», состоявшейся в конце прошлой недели, решил чуточку подождать, потому что теперь, кажется, можно подвести некие общие итоги всей «кампании», — а в таких случаях целесообразно смотреть с некоторого расстояния.
Собственно говоря, важнейшие итоги «кампании» таковы: известное лицо по-прежнему занимает должность «Президента РФ» и, в этом качестве, остаётся владельцем большого дворца на берегу Москвы-реки и нескольких дворцов поменьше; чуть менее известное лицо, фамилию которого стали-таки время от времени называть в телевизионных репортажах, продолжает находиться в местах лишения свободы, — и, вполне возможно, будет там находиться ещё несколько лет. Вопрос о том, каким образом протестные выступления в том виде, в котором их провели сторонники Навального и им сочувствующие 23 и 31 января, должны были поспособствовать освобождению несчастного, — возникает сам собой... и нет, я не хочу, чтобы организаторы выступлений на него отвечали; будет вполне достаточно, если рядовые участники этот вопрос зададут, — хотя бы самим себе.
Далее. Бодро руководя движением «протестных масс», деятели из «Штаба Навального» чётко показали и всей России, и всему остальному миру, что рассуждения о том, что, мол, «люди выходят не за Навального, им Навальный, в общем-то, безразличен», несмотря на их широкую распространённость в определённых кругах, являются пустой болтовнёй. Тем, кто желает «перехватить протест», — теперь нужно не просто «выходить со своей повесткой» и отчитываться об этом в Интернете, но предложить «протестным массам» другие пути движения, и заставить их идти именно по ним. Если в следующий раз некоторые товарищи смогут «навязать» протестующим иные маршруты движения, — вот тогда у этих товарищей появятся основания говорить, что они что-то там «перехватили» и «внесли свою повестку». Пока же направления движения «протестных масс» определяются в «Штабе Навального», — происходящее является «Акцией Навального», а вовсе не чем-то иным.
Следующее. В общем-то, это можно было понять уже по событиям 23 января, но случившееся 31-го окончательно расставило всё по местам. Что бы ни стояло за «Акциями Навального», какие бы «игры» не вели представители российской «элиты» вокруг них, — явочным порядком переведя Москву на осадное положение, правительство, по существу дела, объявило войну выходящим на улицу недовольным «простолюдинам». И именно так происходящее и следует рассматривать; разумеется, я никого не призываю ни к чему, кроме трепетного и уважительного отношения к действующему российскому законодательству, — но рассматривать происходящее следует именно так. К слову, и широчайшее, с использованием телевидения, оповещение «простонародья» о «запрещенных акциях» становится объяснимым, если принять в расчёт вышеуказанное обстоятельство: это — не только и не столько реклама (хотя рекламная составляющая тоже присутствует), сколько именно объявление войны, объявление военного положения; отговорка про «просто гуляли», спасавшая многих недовольных в «Болотные» времена, теперь теряет свою силу, — «просто гулять» там, где проходит «незаконная акция», о «незаконности» которой объявлено во всеуслышание, невозможно.
Явиться на войну без оружия — означает сдаться в плен. Разумеется, я никого не призываю ходить на «Акции Навального» с оружием (тем более, что приход с оружием на место сбора, о котором заранее хорошо известно полицаям, — это даже не сдача в плен, а самоубийство), — но вещи нужно называть своими именами. Тех, кто полагает, что полицаи «не имеют права ограничивать свободу собраний и хватать протестующих», мне остаётся только поздравить: Вы, господа и товарищи, — в вашей собственной системе понятий, — предлагаете себя даже и не полицаям, но бандитам; которые, получив это предложение, дальше могут вами побрезговать, — и радуйтесь тогда, что вас оставили на свободе.
Всё вышеизложенное заставляет, естественно, вернуться к вопросу о том, надо ли коммунистам участвовать в происходящем. Отвечаю сразу: НАДО. Иной вопрос — как надо.
В противостоянии «Правительства» (условно говоря; надеюсь, Вы, товарищ Читатель, понимаете, что я не «Кабинет Мишустина» имею в виду) и «Штаба Навального» нашей стороны нет, и тут любители порассуждать про «жабу и гадюку», вроде бы, правы, — но только вроде бы. Они, эти «биологи-самоучки», любят ссылаться на опыт большевиков, а Семин (самый видный агитатор и пропагандист за вот это) кстати и некстати поминает «империалистическую войну» (которая была и которая будет), — и... «забывают», как, собственно, большевики действовали в случаях, когда сталкивались с «не нашей войной». Напомню для тех, кто забыл: Первая Мировая война для большевиков была «не нашей», большевики решительно высказались против этой войны, во всеуслышание заявили, что желают «своему» правительству поражения в этой войне... после чего большевистские агитаторы отправились на фронт, в действующую армию, для того, чтобы (несмотря на все опасности, которые были с этим связаны), доносить партийную позицию до солдатских масс; в 1917 году солдатская масса поддержала большевиков не только потому, что была «измучена войной», не только потому, что большевики проявили готовность решить вопрос о земле так, как того хотели одетые в солдатские шинели крестьяне, — но ещё и потому, что за время войны большевики-агитаторы завоевали авторитет среди солдат... что было бы просто невозможно, если бы они не делили с солдатской массой все тяготы окопной жизни. Русские солдаты читали «Окопную правду», — потому что большевики умели высказать эту самую окопную правду, обращаясь к фронтовикам на понятном им языке.
А до Первой Мировой войны большевики, снова напоминаю об этом, даже к рабочим, попавшим под черносотенное влияние, шли с проповедью, — умея, если нужно, и до времени скрывать собственные убеждения, и «цепляться» за что-то мало-мальски здравое во взглядах тех, кто был заражён не просто «не нашей», а враждебной идеологией.
Короче говоря, работать с массами на «Акциях Навального» коммунистам если и не необходимо, то очень желательно. А «необходимо» я не говорю по одной простой причине: открытым остаётся вопрос о том, есть ли среди нынешних российских коммунистов люди, подходящие для работы в таких условиях. Вот лично я, например, для такой работы не гожусь (как мне агитировать убеждённых либералов, добровольно оказавшихся на войне с «Правительством»... а составленная из добровольцев армия качественно отличается от армии, собранной по призыву... так вот, как мне их агитировать, если я коммунистов, своих единомышленников, не могу убедить ни в чём), — и подавляющее большинство из тех представителей московской левой общественности, с которыми я хоть как-то (в том числе заочно) знаком, для такой работы тоже не годится.
Тут мы снова сталкиваемся с общим вопросом, о котором мне приходилось намёками говорить 4 года назад (в том числе и в связи с тогдашними «Акциями Навального»): «Есть ли у нас силы для того, чтобы направить свою пропаганду и агитацию во все классы населения? Конечно, да. Наши «экономисты», склонные нередко отрицать это, упускают из виду тот гигантский шаг вперед, который сделало наше движение с 1894 (приблизительно) по 1901 г. Истинные «хвостисты», они живут зачастую в представлениях давно миновавшего периода начала движения. Тогда у нас действительно было поразительно мало сил, тогда была естественна и законна решимость всецело уйти в работу среди рабочих и сурово осуждать всякие отклонения от нее, тогда вся задача состояла в том, чтобы упрочиться в рабочем классе. Теперь в движение втянута гигантская масса сил, к нам идут все лучшие представители молодого поколения образованных классов, везде и повсюду по всей провинции вынуждены сидеть люди, принимавшие уже или желающие принять участие в движении, люди, тяготеющие к социал-демократии (тогда как в 1894 г. по пальцам можно было пересчитать русских социал-демократов)» (Ленин, ПСС, т. 6, с. 87).
Некоторые товарищи, — тут не хотелось бы называть конкретные организации, дабы не провоцировать ненужные скандалы... да, биецианцы (РРП) и «Марксистская тенденция» представляют собой ярчайшие примеры, но это касается отнюдь не только их активистов, — все эти четыре года вели себя так, как будто силы у них есть, как будто они уже завоевали прочное влияние в рабочем классе... и теперь могут участвовать в парламентах, вносить собственную повестку в обще-демократический протест и так далее; теперь, вот, дело дошло до какой-никакой войны, — и эти товарищи, разумеется, рвутся на фронт, даже не сомневаясь, что «своя повестка» пройдёт и здесь. Что же... кого-либо в чём-либо убеждать у меня уже нет никакого желания, провоцировать скандалы не хочется; считаю нужным лишь сказать, что с тех, кто громко заявил о своей силе, — и спрос будет, как с сильных.
Комментариев нет:
Отправить комментарий