Некоторое дополнение к рассуждениям насчёт того, как следует проводить антифашистскую работу. Сразу скажу, что подписаться под утверждением, вынесенным в заголовок, я пока не готов (несмотря на то, что в последние годы моё отношение лично к Димитрову сильно изменилось в худшую сторону), — оно нужно для заострения вопроса. Это было необходимое предисловие, а теперь — к сути.
«Классическое» определение фашизма, данное в своё время Исполкомом Коминтерна на основе выкладок Димитрова, известно довольно широко, и я сам, в своё время, ссылался на него, как на правильное: «Фашизм у власти есть (...) открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала». Теперь же прихожу к выводу, что данное определение относится к разряду той самой полуправды, которая хуже лжи.
Фашизм, действительно, представляет собой открытую террористическую диктатуру империалистического капитала (приписывание Димитровым именно самим капиталистам «наиболее шовинистических» настроений выглядит, по меньшей мере, не вполне обоснованным), это — его необходимый признак... но он недостаточен. Всякий раз, подходя к определению фашизма, Димитров «упускал из виду» как раз именно то, что и делает фашизм наиболее опасным для коммунистического движения... даже тогда, когда в руках у фашистов нет никаких рычагов государственного управления.
Правильное определение должно было бы выглядеть примерно так: фашизм у власти есть открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее империалистических элементов финансового капитала, опирающаяся на ОТНОСИТЕЛЬНО САМОСТОЯТЕЛЬНУЮ активность широких народных масс, заражённых соответствующей идеологией. В качестве такой идеологии обычно выступает «наибольший шовинизм», — который Димитров, снова обращу на это внимание, почему-то приписал крупным капиталистам, среди которых «идейные дурачки», может, и есть, но являются редкостью, — но, по крайней мере, можно предположить, что «идеологическое обоснование» для открытой террористической диктатуры (в интересах) империалистического капитала может быть и иным.
В отличие от социал-реформизма, отрывающего от революционного движения ту часть рабочих (прежде всего высококвалифицированных и высокооплачиваемых), которая не желает драться, и так не горит желанием воевать за изменение существующего порядка (почему Ленин и говорил о рабочей аристократии и находящейся под её влиянием части трудового народа: «главная социальная (не военная) опора буржуазии», — ПСС, т. 27, с. 308; это не исключает, разумеется, того, что социал-оппортунистические вожди могут, оказавшись в буржуазных правительствах, «применять силу», а поддерживающий их «актив» может это одобрить и даже поучаствовать, речь именно о желаниях), — фашизм заражает и, таким образом, «перехватывает» у революционного движения именно тех людей, которые драться хотят и могут, которые желают уничтожения буржуазно-демократического порядка, а не какого-либо улучшения своего положения внутри него, при нём. Фашистские режимы всегда опирались на относительно самостоятельную, «идейную» активность «простонародья», — которая так или иначе сдерживалась, частично подавлялась (резня «штурмовиков» в Нацистской Германии, подавление радикальных «фалангистов» в Испании и так далее, вплоть до запрета «народных» фашистских организаций в Чили при Пиночете), но присутствовала всегда.
Именно этим, — «низовой» активностью в поддержку «нового порядка», — фашистские режимы отличаются, например, от самодержавия. Самодержавие тоже является вполне открытой диктатурой, и зачастую самодержавные режимы применяют террористические методы для своего сохранения, — но они основываются на пассивности «простонародья»; если «простонародье» и привлекается при самодержавии к каким-то политическим действиям (погромы), — то эти действия организуются и направляются «сверху», самодеятельность «простонародья», по возможности, сводится на нет.
По этой причине, к слову, Партию Зюганова нельзя назвать «фашистской партией»: в её идеологии обильно присутствует русский национал-социализм, но... вся деятельность Зюганова и его приспешников направлена на подавление самодеятельности их поднадзорных (это относится и к коммунистам, и к «идейным» национал-социалистам, состоящим в партии), на то, чтобы их деятельность никак не угрожала основам ельцинско-путинского порядка. Партия Зюганова — не «фашистская партия», а концентрационный лагерь партийного типа; и то же самое, кстати, можно сказать про все «парламентские» партии современной России, да и многие из «радикально-несистемных», к сожалению, тоже... все, кроме «Единой России», которая допускает некоторую самодеятельность «простых людей», состоящих в её рядах, — при условии, что активисты сами, добровольно делают лишь то, что соответствует «Порядку». Поэтому революционерам есть смысл пытаться проникать в «Единую Россию», — разумеется, сохраняя это в тайне (хотя если бы, к примеру, РРП открыто и полным составом осуществила «энтризм» в «Единую Россию», это могло бы, пожалуй, иметь выдающееся революционное значение... вот только, к сожалению, весь актив биецианцев стражи буржуазного порядка уже давно «переписали», и развернуться в «правящей партии» им никто не позволит), — а вот в остальные «парламентские партии», включая и Партию Зюганова... по меньшей мере, сил на «работу с оппозицией» следовало бы тратить гораздо меньше, чем их тратится сейчас.
Наличие у фашизма самодеятельной «низовой» составляющей делает его обоюдоострым оружием в руках капиталистов: рядовым активистам фашистских движений присущи, в той или иной мере, антикапиталистические настроения, которые могут «прорваться» вооружённым выступлением против «Порядка». В условиях же, когда сознательное революционное движение пролетариата политически отсутствует, — когда нет сильной и деятельной Коммунистической партии, — национал-социалистическое движение само может стать революционным. При этом оно, «парадоксальным» образом, остаётся самим собой: запрещая «свастику» (а «серп и молот» превратив в пустую декорацию), — и, тем самым, навязывая именно её недовольным в качестве «протестного символа», — наиболее реакционные, наиболее империалистические элементы финансового капитала получают «законный» и «обоснованный» повод для применения против восстающего «под свастикой» пролетариата методов открытой террористической диктатуры... и, заодно, обзаводятся (в лице «воинствующих антифашистов» и левой интеллигенции вообще; «социалистические» вывески прилагаются) дисциплинированными и идейно мотивированными «штурмовиками», которых можно использовать для проведения того самого открытого террора.
Комментариев нет:
Отправить комментарий